Кондвирамурса вздохнула.

Горизонт пылал золотом и пурпуром. Пурпурно-золотая полосапротянулась на водах озера от горизонта до острова.

Они сидели на террасе, в креслах, позади было зеркало в рамекрасного дерева и гобелен, изображающий притулившийся к каменной стене замок,что глядится в воды горного озера.

«Который уже это вечер, — подумалаКондвирамурса, — который уже вечер мы сидим вот так, до самой темноты ипозже тоже, в темноте? Безрезультатно. Только болтая».

Похолодало. Чародейка и адептка укрылись шубами. С озерадоносился скрип уключин, но лодки Короля-Рыбака видно не было, она терялась вслепящем зареве заката.

— Мне довольно часто снится, — вернуласьКондвирамурса к прерванной беседе, — что я в ледовой пустыне, в которойнет ничего, только белизна снега и навалы искрящегося на солнце льда. До самогогоризонта — ничего, только снег и лед. И тишина. Тишина, звенящая в ушах.Противоестественная тишина. Тишина смерти.

Нимуэ кивнула, словно показывая, что знает, о чем речь. Ноничего не сказала.

— И вдруг, — продолжала адептка, — вдруг мненачинает казаться, будто я что-то слышу, чувствую, как лед дрожит у меня подногами. Опускаюсь на колени, разгребаю снег. Под снегом лед, прозрачный какстекло, как на чистых горных озерах, когда камни на дне и плавающие рыбы виднысквозь саженную толщу воды. Я в моем сне тоже вижу. Хотя толщина ледяного слоядесятки, может, и сотни саженей, но это не мешает мне видеть… И слышать… Людей,взывающих о помощи. Там, внизу, глубоко подо льдом… лежит замерзший мир.

Нимуэ смолчала и на этот раз.

— Конечно, я знаю, — продолжала адептка, — вчем источник этого сна. Пророчество Итлины. Знаменитый Час Белого Хлада и ВекВолчьей Пурги. Мир, умирающий среди снегов и льдов, чтобы, как гласитпророчество, через много веков возродиться вновь. Чище и лучше.

— В то, — сухо сказала Нимуэ, — что мирвозродится, я глубоко верю. В то, что будет лучше, — не очень.

— Не поняла.

— Ты слышала, что я сказала.

— И не ослышалась? Нимуэ, Белый Хлад предсказывали уженеоднократно, и всякий раз, когда наступала холодная зима, говорили, чтовот-де, он, хлад-то этот, и пришел. Сегодня даже дети не верят, что зима, какаяона ни будь, может угрожать миру.

— Это ж надо! Дети не верят, а я, представь себе, верю.

— Исходя из каких-то рациональных соображений? — слегкой иронией спросила Кондвирамурса. — Или исключительно из мистическойверы в безошибочность эльфьих пророчеств?

Нимуэ долго молчала, пощипывая мех шубы.

— Земля, — начала она наконец слегка менторскимтоном, — имеет форму шара и вращается вокруг Солнца. С этим ты согласна?Или, может, тоже входишь в какую-нибудь модную секту, утверждающую нечтопротивоположное?

— Нет. Не вхожу. Я признаю гелиоцентризм и согласна стеорией шарообразности Земли.

— Прекрасно. Полагаю, ты согласишься с тем, что осьвращения Земного шара наклонена, а Земля вокруг Солнца движется не поправильной окружности, а по эллипсу?

— Я это учила. Но я не астроном, поэтому…

— Не надо быть астрономом, достаточно мыслитьлогически. Поскольку Земля обегает Солнце по эллиптической орбите, постольку всвоем движении она оказывается то ближе, то дальше от Солнца. Чем больше Земляудаляется от центрального светила, тем — я думаю, это логично, — на нейделается холоднее. А чем меньше ось вращения Земли отклонена от вертикали, темменьше света достается Северному полушарию.

— Тоже логично.

— Оба эти фактора, то есть эллиптичность орбиты истепень наклона оси мира, подвержены изменениям. Считают, что изменения этицикличны. Эллипс может то больше, то меньше отличаться от окружности, ось мираможет наклоняться то менее, то более. Экстремальные условия, если говорить оклимате, вызывает одновременное проявление этих факторов: максимальногорастяжения эллипса и минимального отклонения оси от вертикали. Обегающая СолнцеЗемля получит в афелии очень мало света и тепла, а ситуация в полярных районахусугубится еще и неудачным наклоном оси.

— Ясно.

— Меньше света на Северном полушарии — значит болеепродолжительное залегание снегов. Белый и блестящий снег отражает солнечныелучи, температура опускается еще ниже. Благодаря этому снег сохраняется ещедольше, на все больших площадях не тает вообще либо растаивает на оченьнедолгое время. Чем больше снега вообще, тем больше не растаявшего, вчастности, тем большую площадь занимает белая и блестящая отражающаяповерхность.

— Поняла.

— Снег идет, идет, идет, и его все больше. Заметь,вместе с морскими течениями с юга поступают массы теплого воздуха, которыесобираются над вымороженным Северным полушарием. Теплый воздух конденсируется ивыпадает в виде снега. Чем больше разность температур, тем обильнее снегопады.Чем обильнее снегопады, тем больше белого, не тающего снега. Тем холоднее. Тембольше разность температур и обильнее конденсация влаги, содержащейся ввоздушных массах.

— Поняла.

— Снежный покров становится настолько тяжелым, чтопревращается в спрессованный лед. Ледник. На который, как мы уже знаем,продолжает падать снег, тем самым еще больше уплотняя его. Ледник растет, онстановится не только толще, но и разрастается вширь, покрывая все большиетерритории. Белые пространства…

— … отражают солнечные лучи, — кивнулаКондвирамурса. — Холодно, холоднее, еще холоднее, совсем холодно. БелыйХлад, напророченный Итлиной. Но возможен ли катаклизм? Действительно ли естьопасность того, что лед, который лежит на севере всегда, начнет вдруг двигатьсяк югу, сдвинет, спрессует и прикроет все? С какой скоростью разрастаетсяледяная шапка на полюсе? На сколько дюймов ежегодно?

— Возможно, тебе известно, — сказала Нимуэ, глядяна озеро, — что единственный незамерзающий порт в Заливе Праксены — этоПонт Ванис?

— Известно.