Старичок-Лесовичок, прыгая, подлетел к ней с другой стороныи саданул клюкой в живот. Она крикнула, свернувшись калачиком. Тогда онястребом кинулся на нее, перевернул лицом к земле, прижал коленями. Циринапружинилась, резко дернулась назад, промахнулась, нанесла сильный ударлоктем. Дед яростно гикнул и треснул ее кулаком по затылку с такой силой, чтоона зарылась лицом в песок. Схватил за волосы и прижал к земле носом и губами.Она начала задыхаться. Старик наклонился над ней, все еще прижимая голову кземле, сорвал со спины и отбросил в сторону меч. Потом занялся своими брюками,отыскал застежку, расстегнул. Цири взвыла, давясь песком и отплевываясь. Онприжал ее сильней, лишил возможности двигаться, закрутив волосы в кулаке.Сильным рывком стянул с нее брюки.

— Хе-ха, — заныл он, со свистом дыша. — Анедурная попка попалась Дедушке-то! Ху, хууу, давненько, давненько Дедушкатаких не пользовал.

Цири, чувствуя отвратительное прикосновение его сухойкогтистой руки, взвизгнула, сплевывая песок и иголки.

— Лежи спокойно, девка. — Она слышала, как онсопит, слюнявит, треплет ее ягодицы. — Дедушка уже немолод, не сразу,помаленьку… Но не пугайся. Дедушка сделает, что требуется, хе-хе! А потомДедушка перекусит, хе-хе, перекусит сытненько…

Он осекся, зарычал и завизжал.

Чувствуя, что хватка ослабевает, Цири дернулась, вырвалась ивскочила, словно распрямляющаяся пружина. И увидела, что произошло.

Кэльпи, подкравшись тихарем, схватила Старичка-Лесовичказубами за косичку на затылке и почти подняла в воздух. Старик выл и визжал,дергался, размахивал и дрыгал ногами, наконец сумел-таки вырваться, оставив взубах кобылы длинный седой клок волос. Вознамерился было схватить свою клюку,но Цири пинком выбила ее за пределы досягаемости. Вторым пинком она собраласьугостить его в соответствующее место, но движения сдерживали брюки, стянутые досередины бедер. Время, ушедшее на то, чтобы их подтянуть. Лесовик использовалпревосходно. Он несколькими прыжками подскочил к пеньку, вырвал топор, взмахомотогнал все еще не успокоившуюся Кэльпи, зарычал, выставил вперед страшныезубищи и кинулся на Цири, воздевая оружие для удара.

— Я оттрахаю тебя, девка, — дико завыл он. —Даже если мне вначале придется разрубить тебя на кусочки! Деду — все едино:целиком или по порциям!

Она думала, что справится с ним запросто. В конце концов,это был всего лишь старый, дряхлый старикан. О, не тут-то было!

Несмотря на чудовищной величины лапти, он крутился волчцом,скакал не хуже кролика, а топором с гнутым топорищем размахивал с ловкостьюрубщика. После того как темное наточенное острие несколько раз чуть нескользнуло по ней, Цири поняла, что единственное ее спасение — бегство.

Но спасло ее не бегство, а стечение обстоятельств. Пятясь,она задела ногой свой меч. И мгновенно подняла его.

— Брось топор, — выдохнула она, с шипениемвытаскивая Ласточку из ножен. — Брось топор на землю, паршивый старикашка.Тогда, может, я подарю тебе жизнь. И не рассеку на… порции.

Он остановился. Сопел, хрипел, борода у него была безобразнооплевана. Однако оружия не бросил. Она видела, как он перебирает пальцамитопорище. Видела в его глазах дикую ярость.

— Ну! — Она закрутила мечом. — Подсласти мнедень… Мгновение он глядел на нее, словно не понимая, потом выставил зубынапоказ, вытаращил глаза, зарычал и кинулся на нее. Цири надоели шутки. Онаушла от удара быстрым полуоборотом и резанула снизу по обеим поднятым рукамповыше локтей. Дед выпустил топор из брызжущих кровью рук, но тут же прыгнул нанее снова, целясь растопыренными пальцами в глаза. Она отскочила и короткохлестнула его по шее. Больше из жалости, чем по необходимости: с перерезаннымивенами на обеих руках он и без того неизбежно изошел бы кровью.

Он лежал, невероятно тяжко расставаясь с жизнью, несмотря наразрубленные позвонки, продолжая извиваться как червь. Цири встала над ним.Остатки песка все еще скрежетали у нее на зубах. Она выплюнула их прямо ему наспину. Прежде чем кончила отплевываться, он умер.

* * *

Странная конструкция перед хатой, напоминавшая виселицу сперекладиной, была снабжена железными крючьями и талями. Стол и пенек былискользкими, липли к рукам от жира, противно пахли.

Походило на бойню.

На кухне Цири нашла котел с остатками хваленой перловойкаши, обильно сдобренной жиром и полной кусочков мяса и грибов. Она была оченьголодна, но что-то заставило ее воздержаться, не есть. Она только выпила водыиз кувшина, сжевала маленькое сморщенное яблоко.

За халупой оказался ледник со ступенями, глубокий ихолодный. Там стояли горшки с жиром. Под потолком висело мясо. Остатки половинытушки.

Она выскочила из ледника, спотыкаясь на ступеньках так,словно за ней гнались демоны. Повалилась в крапиву, вскочила, нетвердыми шагамидобежала до халупы, обеими руками ухватилась за одну из подпирающих стенужердей. Хотя желудок у нее был почти совершенно пуст, ее рвало очень бурно иочень долго.

Висевшие в леднике остатки полутушки некогда были теломребенка.

* * *

Идя на запах, она нашла в лесу заполненную водой и тинойяму, в которую заботливый Старичок-Лесовичок выбрасывал отходы и то, что неудавалось съесть. Глядя на выступающие из тины черепа, ребра и тазобедренныекости, Цири с ужасом поняла, что в живых осталась исключительно благодарялюбвеобильности страшного старца и тому, что Лесовику приспичило пошалить. Еслиб голод оказался сильнее похоти, он предательски ударил бы ее топором, а неклюкой. Потом подвесил бы за ноги к деревянной перекладине, выпотрошил, снялкожу, разложил на столе, разделал и порубил на пенечке… на порции.

Хоть от головокружения она едва держалась на ногах, а леваярука распухла и страшно болела, Цири все же нашла в себе силы оттащить трупик истолкнуть его в вонючую тину, туда, где уже лежали кости жертв. Потомвернулась, завалила ветками и лесным подстилом вход в ледник, обложилахворостом жерди, поддерживающие халупу, столбы и всю дедову провизию, затем всетщательно подпалила с четырех сторон.

Вздохнула только тогда, когда занялось как следует, а огоньразбушевался и разгулялся на славу. Когда уже стало ясно, что никакойкратковременный дождь не помешает стереть следы этого места.

* * *

С рукой было не так уж плохо. Правда, она опухла, болела, нони одна кость вроде не была сломана.

Когда наступил вечер, на небе действительно взошла луна.Одна. Но Цири как-то удивительно не хотелось признавать этот мир своим.

И торчать в нем дольше, чем требуется.

* * *

— Сегодня, — промурлыкала Нимуэ, — будетхорошая ночь. Я это чувствую.