Его актерские способности поражали. Он был так убедителен, что даже оперативники, неглупые и опытные люди, мгновенно верили ему.

Но не Леон, нет. Раньше — может быть. Сейчас — ни при каких условиях. Максим, сам того не зная, отнял у него самое дорогое… Леон только теперь понимал это! А значит, нет смысла сдерживаться, можно быть тем, кого всегда боялся увидеть в нем старший брат.

Но Дмитрия здесь не было, за ним наблюдал только Максим, и он был достаточно проницателен, чтобы почувствовать, насколько опасен его собеседник. Он-то был уверен, что его обнаружила полиция, те, кем он смог бы манипулировать. Он не ожидал встречи с человеком, который подобен ему, пусть и не во всем.

— Кто ты такой? — прошептал Максим, а потом, оправившись, снова заговорил уверенно: — Я требую вызвать моего адвоката! Тогда я сдам оружие и пойду на любые ваши условия.

— Где они? — повторил Леон, не обращая внимания на его попытки торговаться.

— Где кто? Или что? Работники завода? Мечты о светлом будущем? Трупы двух маленьких мышек, случайно попавших в конвейер? Я не в курсе!

Он пытался разозлить Леона, пробиться через его холодную уверенность. Напрасно. Он говорил с человеком, у которого в этот момент в жизни была только одна цель, все или ничего, а такие люди опаснее любого маньяка.

— Где они, Максим?

Это был его козырь. Если Максим подобен Холмсу, а в этом Леон не сомневался, ему важно управлять всем миром, верить, что он все знает и понимает. Леон хотел показать, что ему известно куда больше, чем кажется.

Ход оказался верным: рука Максима дрогнула и чуть заметно сдвинулась в сторону, к одной из кнопок. Получается, Анна и Инга все еще живы! И теперь Максим, почувствовав настоящую угрозу, захочет убить их, чтобы его точно ни в чем не обвинили.

Был и второй вариант, при котором эта кнопка просто уничтожала давно уже мертвые тела, но его Леон просто отмел, как бессмысленную фантазию.

— Я не Максим, меня зовут Георгий Гирс, вы что-то путаете! — заявил наконец он, однако Максим и сам понимал, что эта пауза, секундная, незаметная для многих, выдала его с головой.

Дальше Леон его уже не слушал. Решения приходили молниеносно, его разум действовал с точностью компьютерной программы. Сейчас он не чувствовал даже желания наказать Максима или отомстить ему, все сводилось к спасению.

Он сделал то, на что оперативники не решились: подался вперед, к Максиму. Леон просто не верил, что тот способен убить себя. Такие, как Кавелин, как Холмс, — они с легкостью обрекают на гибель других, но сами боятся такой участи. Анна не раз повторяла ему это, и теперь ее голос снова звучал в ее сознании.

Он уверенно перехватил руку изумленного Максима, заломил ее за спину, скрутил того, кто раньше казался ему чудовищем. В решающий момент его тело, еще не до конца восстановившееся, не подвело. Оно словно знало не хуже разума: для боли и слабости будет другое время, потом, не сейчас. Поэтому Леон действовал грамотно и быстро, но все же недостаточно быстро.

Максим ведь тоже не был обычным человеком. Как бы ни было велико его удивление, оно не делало его беспомощным. Он не сумел оказать активное сопротивление, однако успел нажать на ту кнопку, над которой держал пальцы. Казалось, что это ни к чему не привело, однако именно такая тишина и была страшнее всего. Значит, Максим запустил какой-то процесс в скрытых залах, невидимых для посторонних.

Леону нужно было это отменить. Вот только как? Пульт представлял собой сложную систему датчиков, экранов, кнопок… Здесь почти ничего не было подписано! Леон не представлял, какая часть этой системы действительно относится к заводу, а какая — к залам, о которых знал только Максим.

Тот наблюдал за ним с нескрываемым триумфом. Он словно и не замечал оперативников, удерживавших его в полусогнутом положении. Для него существовал только Леон — первый, кто играл с ним на равных.

Максим уступил ему, когда позволил себя схватить, не сумел обмануть предполагаемым самоубийством. Теперь он жаждал реванша и в момент, когда ему следовало бы молчать, подначивал соперника.

— Преступник ведь уже схвачен, чего вы пытаетесь добиться? Может ли оказаться, что вы ищете сущую мелочь, вроде мышек, случайно попавших на мой завод? Только это все напрасно, господин полицейский, или как там вас называть. Сюда никто не попадает случайно. А даже если бы две бедолаги-мышки забрели сюда, что толку? Вы могли бы выпустить их из клетки, но не спасти. Коридоры длинные, комнаты темные, дышать нечем. Это же мусорный завод! Здесь почти всегда мало воздуха, да и тот для людей. Для мышек — нет.

Он не сказал ничего такого, что могли использовать против него на суде, но при этом сказал достаточно. Пожалуй, даже слишком много…

Максим давил на эмоции, не понимая, что у Леона их сейчас просто нет. Было только чистое сознание, работавшее все с той же скоростью компьютера. Длинные коридоры, лабиринты — это Максим определенно любил, как и Холмс, ему нравилось мрачное переплетение тоннелей, создающее ощущение бесконечности. Он умудрился создать нечто подобное даже в маленьком здании СПА-салона, а на заводе ему и вовсе есть где развернуться.

Он не стал бы тут держать живое оружие вроде змей или шершней, слишком рискованно, если учесть, что в другие дни на заводе работают люди, не подозревающие о теневой стороне его бизнеса. Скорее всего, тут своя система, связанная с воздухом, как и намекнул Максим. Это же логично — и по-своему элементарно. Ему даже не нужно тратиться на ядовитые газы или устанавливать дополнительное оборудование, которое насторожило бы проверяющих. Нет, достаточно организовать все так, чтобы газ и дым, вырабатываемые заводом, пошли в нужном направлении.

Именно эту систему Максим и запустил. Леон не надеялся ее выключить, но кое-чего он своими попытками все же добился. Похоже, он, сам того не зная, открыл дверь клетки, где были заперты Анна и Инга. Это так разозлило Максима, что он в своих издевательствах выдал себя намеком.

Вот только вряд ли это означало спасение. Они вышли из клетки — но не из зоны поражения. Максим знал, что делает. Он видел, что завод захвачен, что он в опасности, а значит, ему нужно было уничтожить все улики… и не только улики.

Счет пошел на минуты — нет, даже на секунды! Бесполезно было надеяться, что Максим внезапно решит все рассказать, чтобы облегчить свою участь, а на допрос с пристрастием уже не оставалось времени. Леон мог полагаться лишь на свои силы, на удачу — и на то, что Анна даже там, далеко от него, каким-то чудом найдет способ дать ему подсказку.

* * *

Дверь нельзя было открыть изнутри. Анна надеялась, что ошиблась, что скрытый механизм все же есть. Ведь должен же был Гирс подстраховаться, правильно? Что, если бы дверь захлопнулась, когда он был внутри? Как бы он выбрался тогда? Поэтому она искала ту самую систему безопасности, которую сама и придумала.

Но системы не было, и Анна уже составляла новый план, когда дверь распахнулась сама собой, открывая им путь в узкий темный коридор. Это произошло настолько неожиданно, что поначалу Анна даже решила, будто ей мерещится — от усталости и отчаяния.