– Слышь, Свен, я твой должник!

Оберон, валявшийся на постели, закинув на спинку ноги в сапогах и заложив руки за голову, посмотрел на красавчика Валериана, ни с того ни с сего заявившегося к нему в спальню, с большим подозрением.

– Чего это вдруг?

– Ну как же, помнишь, с конем я тогда оплошал.

– Ага.

И верно, должник.

– Сам-то ты как справился? Тайное слово какое знаешь или оберег у тебя?

– Выведывать пришел?

– Экий ты! Ни в ерша, ни в ежа, ни в дикую кошку. Того гляди, кусаться начнешь. Отблагодарить тебя хочу.

– Поздновато вспомнил.

– Лучше поздно, чем никогда, – благодушно заметил Валериан, присев на сундук. – Че ты, как дикий, все один да один?

– А че, нельзя?

– Ты ж не зверь, чтоб в норе сидеть.

Обр ничего не понимал. С самого начала все подопечные Рада, у которых Валериан был признанным вожаком, глядели на него свысока. За то, что годами моложе всех, одет скверно, палашом не владеет и вообще чужой, а у хозяина в любимчиках ходит. Да и бивал их Хорт без всякой пощады. Почитай, у каждого его отметина имеется.

– Одному лучше, – осторожно заметил он.

– Зря ты так. Наши на тебя не в обиде. Наоборот, перенимают кое-что помаленьку.

– Так и я зла не держу, – ровным голосом сообщил Обр. И то правда. На дураков не обижаются.

– Вот и ладненько. Мы в город собираемся. Поедешь?

– Зачем?

– Хм… Я думал, ты умный. Гонцы к господину Стрепету что-то зачастили. То от Лаамов, то от Верховичей, то от самого князя. Того и гляди, начнется что-то. Заварушка какая-то намечается.

– Ну и че?

– Дурень! Убить могут. А мы тут вкалываем как каторжные, никакой жизни не видим.

Оберон молча оглядел холеного Валериана. На каторжного тот походил мало.

– Пора, пора нам встряхнуться. Хоть напоследок повеселишься. Мы тебе все покажем. Тут местечко одно есть, считай в самом Белом городе…

– Нет.

– Почему? – искренне удивился Валериан.

– Чего я там не видел?

Нельзя сказать, чтобы эта затея казалась совсем глупой. Во всяких таких местах Обр сроду не бывал и знал о них только по рассказам Маркушки. Отчего бы и не развлечься напоследок. Завить горе веревочкой. Но рисковать, появившись в самой середке Повенца, возле Белого города, где стража на каждом углу? Нет. Это полным дураком надо быть и все дело испортить. Развлекайтесь без меня, парни.

«Скоро в этом мире вообще все будет без тебя, – мелькнула подлая мыслишка, – и месяца не пройдет». Обидно. Помирать собрался, а с девкой ни разу не был. Сам виноват. Раньше надо было думать, в Кривых Угорах, когда Верка на шею вешалась. От таких мыслей сразу стало жарко. Оберон покосился на восседавшего на сундуке Валериана и как можно равнодушней сказал.

– Ладно. Свистните мне, как соберетесь.

– Свистнем, – ухмыльнулся новый приятель, – можешь не сомневаться. Только ты это… оденься поприличнее. А то ходишь так, будто только что из боя вырвался. Есть у тебя?

Хорт вяло кивнул. Но Валериан не успокоился. Сам полез в сундук, долго копался в нем, нашел-таки рубаху с кружевцами, серый камзольчик с серебристой искрой.

– И шляпу непременно, – напомнил он на прощание. – А то я видел, ты вечно простоволосый гоняешь.

Обр снова кивнул и прикрыл глаза, показывая, что Валериан ему надоел. Он уже жалел, что ввязался в это дело. А вдруг и правда кто узнает? Может, все-таки парик нацепить?

* * *

Обошлось без парика. Модную треугольную шляпу, одолженную у Валериана, Оберон нахлобучил на самый нос, волосы напудрил немного, чтоб не было видно, какого они цвета. Видок получился не самый распрекрасный, но терпеть можно. А что на себя не похож – это наверняка.

После дневной трапезы собрались у конюшен: чем-то очень довольный Валериан, верткий молчаливый Корнелиус, здоровенный беловолосый Хенрик из Завеличских свеев и еще парочка принарядившихся подопечных господина Рада.

На Змея и люди, и лошади косились с неудовольствием и старались держаться от него подальше. Сам Змей вел себя скромней приютской сиротки, но Обр, видевший ползучего гада насквозь, сунул ему в морду кулак и вполголоса пообещал всякие кары. В отместку жеребец пихнул его грудью, но все же смирился с тем, что повеселиться не удастся.

Рыжее солнце стояло низко, над самыми крышами цитадели, но светило ярко. Первый хороший денек в этом месте. Верно люди говорят, Гнилой Кут.

– Ну, на посошок! Погреемся, – предложил Валериан, извлекая на свет объемистую фляжку. Фляжка живо пошла по рукам. Оберон сделал вид, что это его не касается. Молча вскочил в седло. Валериан усмехнулся, но настаивать не стал.

Треугольная шляпа и щегольский камзольчик под легким кожухом на меху сильно мешали жить, но Обр терпел, благо поездка началась бодро.

Змей очень не любил скакать в общей куче, пытался кусать соседей, норовил вырваться вперед. Из-за этого тут же поднялся спор, чей конь лучше. Землю хорошо проморозило, дорога застыла, ничто не мешало устроить гонки. Хорт молча выслушал ехидные рассуждения о том, что у Змея, мол, гонору много, а толку от него мало, а потом обошел всех, как стоячих. Пришлось еще дожидаться, пока подтянутся остальные. Тут все, наконец, заметили, что у Обра нет ни шпор, ни хлыста. А уж когда обнаружилось, что и уздечка просто зацеплена за луку седла, а всадник правит коленями, гвалт поднялся страшный. Полдороги из Хорта пытались вытянуть, как он это делает. Обр ничего объяснить не смог. Делает – и все. Никакие обереги и тайные слова тут ни при чем.

– Это бывает, – высказался молчаливый Корнелиус, – просто у них одна душа – у коня и всадника. Нашли друг друга и радуются. С другим конем у него ничего не выйдет.

Насчет присутствия нежной души у Змея Хорт сильно сомневался и наверняка знал, что справится с любой лошадью, где угодно и когда угодно. Но не спорил. А то опять колдуном обзовут.

Вновь пошла по рукам фляжка, и тут он отказываться не стал. Глотнул в очередь со всеми. Чего ж мерзнуть-то.

В общем, ехали весело, почти как дома, с братьями. Под городом Змей попытался свернуть на знакомую дорогу, но Обр направил его вместе со всеми по главному тракту, к проезду через первое укрепление, высокий земляной вал. Меж бурых скатов вала они промчались бешеной лавиной, в ворота черного города ворвались, прямо как в мечтах Оберона Александра, армией захватчиков-победителей. Нужный дом стоял под самой стеной Белого города, прямо над вечно кипящим котлом громадного повенецкого порта. На вывеске, болтавшейся по соседству с ярким, хорошо заправленным фонарем, стояло: «Приют усталых душ». Коновязь здесь, не в пример «Доброй кружке», была, была и конюшня, и даже мальчики выбегали принять лошадей. Ну, Змея, ясное дело, Обр никому не доверил.