Мистраль прикрылставни, заслоняясь от последних лучей солнца, всегда вызывавших у него смутноеощущение беспокойства. Особенно не любил он осенние вечера, когда красота исмерть словно идут рука об руку. В Чезенатико, когда он был ребенком, Мистральна закате уходил на берег моря, чтобы следить за полетом чаек. Вечернее неботак действовало на него, что он начинал плакать, свернувшись калачиком на пескеи закрыв лицо руками.

Все началось в тотдень, когда после ожесточенной и неравной (двое на одного) драки с мальчишкамистарше его годами он вынужден был спасаться бегством и убежал на пляж. ТутМистраль как бы новыми глазами увидел море, поглотившее его отца Талемико,когда он был еще совсем маленьким. «Они пользуются тем, что у меня нет отца, онбы не дал меня в обиду», — думал он, утирая слезы. Ему отвечал лишьоднообразный шум волн. В последних лучах заката они медленно катились к берегуи разбивались о прибрежный песок.

Шанталь подошла кнему и принялась нежно гладить его волосы и плечи.

— Ты что,играешь в «замри-умри-воскресни»? — спросила она, заметив его задумчивыйвид.

— Я вспоминалдалекие годы, — ответил Мистраль, обнимая ее.

— Давайпопробуем, удобна ли эта кровать? — многозначительно предложила она.

— А мы неопоздаем к ужину? — У него не было настроения заниматься любовью.

— У нас ещеесть несколько минут. И за этот краткий миг может случиться оченьмногое, — улыбнулась Шанталь и принялась расстегивать ему рубашку.

За столом Мистральувидел и старую графиню Онфлер, grand-maman [41],как все ее называли. Она была не так уж стара, но почти совершенно глуха иобвиняла окружающих в том, что они шепчутся, чтобы не дать ей услышать, о чемразговор.

Мистраль чувствовал,что его терпят как чужеродное, хотя и безвредное на данный момент существо. Онбыл человеком без корней, без традиций, просто очередным капризом Шанталь. Ведяпраздный светский разговор, члены семьи Онфлер пытались найти хоть какое-тооправдание присутствию среди них этого красивого парня без прошлого.

— Стало быть,вы участвуете в автомобильных гонках, — сказала grand-maman. Она оченьмало ела, зато частенько прикладывалась к бокалу, которому зоркий официант непозволял пустеть. — В молодые годы я была знакома с одним итальянцем, онучаствовал в «Милле Милья» [42].Очаровательный молодой человек из очень знатной семьи. Граф Джованнино Лурани.Он ехал в паре с Джиджи Виллорези. Я даже припоминаю, что они ехали на«Мазерати», а впрочем, может быть, это была «Альфа-Ромео». Ее, кажется,сконструировал Марио Ревелли. Прошло столько лет, память иногда меняподводит. — На запястьях у старой графини звенели тяжелые золотые браслетыс подвесками. — А вы, э-э-э, как, вы говорите, ваша фамилия?

— Вернати,мадам. Мистраль Вернати, — ответил он, стараясь говорить громче.

— Что-то неприпомню ни одного Вернати среди моих итальянских друзей, — скорбновздохнула старая дама.

— Его матьфранцуженка, — вмешалась ее невестка.

Шантальзаблаговременно снабдила мать нужными сведениями, но графиня дрожала при мысли,что рано или поздно ее свекровь вылезет с каким-нибудь бестактным вопросом.

— О, я нахожуэто очаровательным, синьор Вернати. Откуда же родом ваши предки по материнскойлинии? — не унималась старуха.

Шанталь решила, чтонаступило время ретироваться.

— Мама,объясни ей сама, — сказала она, поспешно поднимаясь из-за стола. —Прошу нас извинить, бабушка. Мы и так уже припозднились, а нас еще ждут друзьяв Бонье.

— Я всепрекрасно понимаю. У вас, молодых, своя жизнь, вам надо веселиться. Но скажимне только одно, радость моя. Ты неравнодушна к этому молодому человеку, или яошибаюсь?

Граф смущеннозакашлялся, графиня вся напряглась в ожидании ответа.

— Все гораздосерьезнее, grand-maman. Этот молодой человек похитил мое сердце, —вызывающе бросила Шанталь.

— Я так ипоняла, я догадалась, — кивнула grand-maman, весьма довольная собой.

Когда они ужевыходили из столовой, Мистраль услышал, как бабушка спросила:

— Какого онрода, этот юноша?

— Они ейскажут, что среднего, верно? — усмехнулся он.

— А вот инет. Теперь, когда мама знает о моих намерениях в отношении тебя, она скажетбабушке, что ты из рода Плувенов, а grand-maman покачает головой, пожалуется,что стала забывать имена, и посетует на свою скверную память.

— Я себя чувствуюполным идиотом, — признался Мистраль. — Но я не ожидал, что придетсясдавать экзамен.

— А чего жеты ждал? В любом случае волноваться не стоит: тебе поставили проходной балл иперевели в следующий класс. Это я тебе гарантирую.

Не успели молодыелюди выйти за дверь, как на ассамблее в столовой открылась общеполитическаядискуссия.

— Ну, что тыскажешь, Андрэ? — обратилась к мужу графиня. — Что нам ничего иногоне остается, как сделать хорошую мину в надежде, что все закончится наилучшимобразом, — сухо ответил граф.

— Ты думаешь,Шанталь решится выйти за него замуж? — ахнула его жена, не верясобственным ушам.

— По правдеговоря, я молю бога, чтобы он решился жениться на ней, — возразилграф. — В общем и целом он производит впечатление славного малого. Хорошсобой. У него есть будущее. И насколько мне известно, автогонщики со временемначинают вызывать общественный интерес, — заключил граф.

— Прекратитешептаться! — возмутилась старая графиня. — Кто вызывает общественныйинтерес?

— Мы говоримо Мистрале Вернати, grand-maman, — объяснила графиня, повышая голос.

— Разумеется,он вызывает интерес! Особенно с эстетической точки зрения, — с кокетливойулыбкой вынесла свой приговор grand-maman.

— Моя мать,как всегда, верна себе, — заметил граф.

— Но все-таки,могу я узнать, что происходит? Женится он на ней или не женится? —продолжала расспрашивать старая графиня.

На несколько минутграф погрузился в размышления. Когда он наконец заговорил, вид его был мрачен:

— Женится.Шанталь красива, и она из хорошего дома. Такие козыри крыть нечем.

— Только быон не узнал до свадьбы, из какого теста она сделана, — вздохнула графиня.

Супруги Онфлер нечаяли дождаться той минуты, когда можно будет сбыть с рук свою дорогуюдоченьку, эту раскаленную головешку, которая давно уже обжигала им пальцы.

Петер позвонил втот момент, когда она играла парную партию в теннис с телохранителями. Было ужесильно за полдень, с озера поднималась влажная дымка. Марии нравился теннис,она научилась вполне прилично играть. При игре в паре у сетки она была простонезаменима. Вот и сейчас она со своим напарником вела в счете. Один изсадовников позвал ее: