— Там естьконкретные имена? — Депутат перешел на шепот.

— Имена,факты, компрометирующие разговоры, записи телефонных звонков, фотографии,видеопленки.

Депутат продолжалнастороженно оглядываться по сторонам. Он провел платком по лбу и по шее,вытирая пот, выступивший отнюдь не только из-за жестокой жары, удушливымколпаком нависшей над городом.

— Мое имя тамтоже есть? — спросил он дрожащим голосом.

— Нет. Иначеменя бы здесь не было, — успокоил его Петер.

Сицилиецоблегченно перевел дух.

— Знаешь, —сказал он, решив обезопасить себя заранее, — я не хочу видеть эти твоидоказательства.

— Но кто-тоже должен знать некоторые вещи! Рано или поздно придется вычищать авгиевыконюшни. Ты помнишь сказку «Новое платье короля»? Мне ее еще мама в детстверассказывала. Когда король надел несуществующий наряд, его продажныепридворные, а вслед за ними и простые люди, боясь прослыть дураками, сталирасхваливать его новое платье, и это продолжалось до тех пор, пока маленькиймальчик не воскликнул: «А король-то голый!» И тогда народ поганой метлойпрогнал короля и его приближенных.

— Ну, и чтовсе это должно означать? По-твоему, это я должен стать тем самым невинныммладенцем, устами которого глаголет истина? Я не так невинен, Петер. Ипродажные придворные теперь уже не те, что в сказке. Они не позволят, чтобы ихпрогнали поганой метлой. Не надейся.

— Стало быть,ты тоже предпочитаешь ничего не замечать, — покачал головой Штраус.

— Именно так.Не видеть, не слышать, не знать. И вот что еще я тебе скажу: мы с тобой сегоднядаже не встречались, — предупредил сицилиец.

— Подуматьтолько! А я-то рассчитывал на твою помощь в жизненно важном для меня деле, —с горечью вздохнул Петер.

— Это имеетчто-то общее с твоей документацией?

— Женщину,которая мне очень дорога, зверски избили и изнасиловали. Ее насильники должныумереть, — решительно объявил Петер.

— И ты,разумеется, не захотел обращаться в наши разложившиеся и коррумпированныеправоохранительные органы. Так? — с насмешкой осведомился депутат.

— Нет, нетак. Просто я думаю, что, если они еще на свободе, они ее убьют. Если же они втюрьме, то рано или поздно выйдут оттуда и все равно попытаются ее убить.Только если они умрут, она сможет жить спокойно.

— Сообщи мнеих имена, — вздохнул депутат, понимая, что просто так не отделается.

— Онизаписаны здесь, — Петер протянул ему смятый листок бумаги.

— Посмотрим,что тут можно сделать, — обещал депутат. — Вечером жду тебя к ужину.И запомни, мы с тобой сегодня еще не виделись. Я ясно выразился?

Петер кивнул. Онпонимал страхи своего друга и в глубине души не мог его осуждать. Поэтому,явившись вечером к ужину в палаццо в стиле барокко, резиденцию депутата, он ниединым словом не намекнул на их утреннюю встречу. Только когда они прощались напороге, друг, не говоря ни слова, сунул ему в руку листок бумаги. Это былократкое сообщение. Двое из обидчиков Марии были в тюрьме: один в Уччардоне,второй в Кастельфранко-Эмилии — по обвинению в распространении наркотиков ипринуждению к проституции. Обоим оставалось сидеть около года. Третий, АнтониноКатания, как оказалось, не имел судимостей, однако депутат сообщил его адрес:сыроварня в окрестностях Болоньи. Петер мог посчитаться с Антонино, но не стеми двумя, что сидели в тюрьме. Чтобы их достать, нужны были связи вкриминальной среде, которых у него не было. Надо было ждать окончания ихтюремного срока.

В эту ночь он спалмало и плохо. В какой-то момент его разбудил телефонный звонок. Это звонил егодруг депутат.

— Я никак немог уснуть, — начал он. — Думаю, и ты тоже.

— Прости, мнене хотелось создавать тебе проблемы, — извинился Петер.

— Теперь этоуже неважно, так что выслушай внимательно и не перебивай. С теми двумя, чтосидят в тюрьме, считай, уже покончено. Что касается третьего, тебе самомупридется им заняться.

— Спасибо, —поблагодарил Петер.

— Не стоит.Когда-нибудь, при случае, окажешь мне ответную услугу. — Он попрощался иповесил трубку.

Человек, сидевшийв Уччардоне, был найден задушенным подушкой на койке у себя в камере. Того, чтосидел в Кастельфранко-Эмилии, пырнули ножом в драке, затеянной заключенными вовремя прогулки во дворе. Все эти сведения Петер узнал через несколько дней изгазет.

Счеты с Антониноон свел на следующий день сам, в одиночку.

Взяв напрокатмалолитражку, Петер добрался до сыроварни вблизи Болоньи. Машину он спрятал вгустых зарослях бузины и стал вести наблюдение издали. Он заметил, что вокругдома крутятся двое, затем подъехал третий на тяжелой, полугрузовой машине.Осторожно приблизившись к сыроварне, Петер наконец заглянул внутрь череззапыленное стекло одного из окон. Не могло быть и тени сомнения в том, чтоздесь располагалась лаборатория по изготовлению наркотиков. А тощий и вертлявыйтип, наполнявший картонный ящик пакетиками с белым порошком, был, конечно же,не кем иным, как Антонино Катанией. Петер не мог ворваться внутрь, так какмужчин было трое, а он один, к тому же скорее всего они были вооружены. Ноудача была на его стороне. Двое — они, несомненно, были курьерами — вышли, тащав руках картонный ящик, набитый наркотиками, погрузили его в автомобиль иуехали. Антонино, оставшись один, занялся подсчетом полученных денег. ТогдаПетер обогнул строение и внезапно распахнул дверь. Не ожидавший вторженияхозяин с завидным проворством вытащил финку. Петер был вооружен лишьсобственной яростью.

— Ты АнтониноКатания! — крикнул он, пригвоздив негодяя к месту испепеляющим взглядом.

Факторнеожиданности все-таки сыграл свою роль, потому что Антонино продолжалразглядывать его в полном недоумении.

— Какогохрена тебе надо? — прохрипел он.

— Убитьтебя, — ответил Петер.

Антонино в ответразразился презрительным смехом, однако по всему было заметно, как сильно оннервничает. Незваный гость, хоть и был безоружен, походил на сдвинутый с местаМонблан.

— Правда? —насмешливо переспросил Антонино. — И за что же ты собираешься меня убить?Я тебя никогда в глаза не видел, засранец!

У Петера неосталось ни малейших сомнений в том, что Марию изнасиловали именно здесь, вэтой сыроварне. Дикий крик взбешенного зверя разорвал ему грудь, он с голымируками бросился на мерзавца и подмял его своей тяжестью. Застигнутый врасплохАнтонино все же сумел пырнуть его ножом в предплечье, но Петер, не обращаявнимания на рану, обеими руками схватил его за горло и стал душить. Преступникпринялся судорожно хватать ртом воздух, однако Петер продолжал безжалостносдавливать ему шею. Порез кровоточил, но он совершенно не ощущал боли. ЖизньАнтонино Катании превратилась в легчайшее дуновение, вот-вот готовоеоборваться.