То есть нам.

От волнения и страха у меня затряслись руки. Пульт выпал из непослушных пальцев и с грохотом упал на пол, разлетевшись в разные стороны осколками и запчастями. Но я даже не шелохнулась, чтобы их собрать — я просто не обратила внимания на такую мелочь. Всё вокруг исчезло: неопрятная квартира, запах табачного дыма и алкоголя, телевизор и отец, спавший в пьяном угаре у меня за спиной. Остались только я и дракон, расправивший крылья над тёмной морскою пучиной, спокойной на поверхности, но уже неудержимо стремившейся к берегу в её глубинах, таивших в себе разрушения и смерть.

Я знала, что этот момент когда-нибудь настанет, и всё же не ожидала, что Посланник прилетит так рано. Тем более, сегодня. Ведь ещё несколько минут назад мы сидели с Ваней в машине, строили планы на завтрашний день и на возможную дальнейшую жизнь, даже не подозревая, что её конец уже начался.

Внутри бурлил огненный коктейль эмоций: смесь страха, досады, волнения, жалости, трепета, гнева, злости и разочарования оттого, что не в моих силах было что-либо изменить. Кто-то наверху решал, когда мы должны были жить, а когда умирать, когда нужно было начать Битву и, возможно, когда её закончить. Высшие Силы не интересовало, сколько нерешённых проблем и забот осталось у нас на земле. Они плевали на наши желания и страхи, потому что у них имелись свои, высшие цели, которые были гораздо важнее всех людских вместе взятых…

Судорожно хватая ртом воздух и стараясь отогнать тяжёлое чувство безысходности, тисками сдавившее грудную клетку, я кинулась к сумке и принялась перетряхивать её в поисках сотового телефона. И спустя несколько долгих минут в руке всё же оказался заветный прямоугольник металла и пластика, который тут же завибрировал, напугав меня до полусмерти.

—Ваня, ты смотришь?!— крикнула я, ещё не успев поднести сотовый к уху.

—Нет, я на трассе,— послышался из динамика его растерянный голос.— Я включил радио и услышал… Это передают по всем каналам.

—Ох…— я прикрыла рот рукой и сползла на пол.

В трубке повисла гнетущая тишина.

А что мы собственно могли сказать друг другу?

Поделиться переживаниями?

Но каждый переживал сейчас по-своему и по-своему боялся и не знал, что делать.

Поддержать друг друга?

Но в чём?

Как Ваня мог поддержать меня в том, о чём не имел ни малейшего представления? И как я могла поддержать его, если у меня самой не осталось сил казаться твёрже, чем я была на самом деле?..

—Ваня, мне страшно,— призналась я, наконец, нарушив тишину.— Мне очень страшно…

—Мне тоже, Лиз,— отозвался он.— Что дальше?..

—Я не знаю… Не представляю,— прошептала я, чувствуя себя не менее растерянной, чем он.— Возможно, придётся что-то сделать… С собой…

—Убить себя?

—Почти… Понимаешь, авария…— я набрала в грудь побольше воздуха, решив поделиться с ним неприятной информацией.— Её подстроили, чтобы перенести меня туда… Чтобы я смогла вспомнить прошлую Битву…

—В смысле… Ты уже была там?!— воскликнул Ваня.

—Да… И не раз… Так сказал Елиазар.

—Лиз…— Ваня на секунду замялся, а в его голосе прозвучало столько жалости и сочувствия, что у меня сжалось сердце.— Я даже не представлял!

—Ничего… Я тоже… До недавнего времени.

—Мне такого не показывали.

—Просто ты в первый раз будешь в этом участвовать…

—Я думал, так у всех…

—Нет, Вань, не у всех. Помнишь мои кошмары? Это были вовсе не кошмары, это были воспоминания…

На секунду на линии снова повисла тишина.

—Почему ты не рассказала раньше?— наконец, тихо спросил Ваня.— Я не обвиняю, но мне нужно было знать.

—Прости… Я не хотела, чтобы мои кошмары стали и твоими тоже.

—Они и так были моими!— возразил он.— Я переживал, просто не знал, в чём проблема! И мне пришлось тебя отпустить!

—Но ты вернулся…

—Вернулся… Только всё могло быть иначе! Мы могли не расставаться!

—Мне жаль, что так вышло…— я прикусила губу, снова умолчав о том, что этого желал Свет, а не я.— Вань?

—Что?— фыркнул он.

—Пообещай, что найдешь меня там…

—Конечно,— неожиданно мягко и спокойно ответил Ваня, однако в этом спокойствии прозвучало звенящее напряжение.— Всё будет хорошо, малыш. Мы с тобой обязательно встретимся…

—В Аду…— подсказала я, сорвавшимся голосом.

—Не волнуйся,— он нервно усмехнулся.— Я буду с тобой даже в Аду… Вот, Чёрт!..

—Ваня?.. Ваня?!

—Извините, связь прервалась,— произнёс ледяной женский голос.

Я лихорадочно принялась нажимать повторный вызов, но, как назло, попадала не в те кнопки. А когда мне, наконец, удалось нажать нужную, из динамика вместо гудков полились безразличные фразы:

—Телефон абонента выключен или находится вне зоны обслуживания…

Что-то замерло во мне. Наверное, сердце. Оно перестало биться и окаменело, несколькими тоннами мёртвого груза раздавив грудную клетку. На глаза навернулись слёзы, размыв очертания светившегося в сумерках экрана. Руки безвольно опустились на колени, пальцы разжались, и сотовый телефон выскользнул из них, составив компанию осколкам разбитого пульта. Я понимала, что с Ваней произошло что-то плохое, но не знала, перенёсся ли он в другую реальность или попал в аварию, которую Свет не планировал.

Умер…

Я уронила голову на подлокотник кресла и беззвучно зарыдала, упрекая себя, что отпустила его сегодня.

Лучше бы я осталась с Ваней.

Лучше бы Ваня остался со мной…

Я мучилась выбором — бежать ли на улицу, чтобы искать его разбившуюся машину, или сидеть в квартире и ждать, когда появится Елиазар. Если появится. Каждая секунда нервного ожидания угнетала. Мне необходимо было убедиться, что с Ваней не случилось ничего непоправимого, и, не в силах дальше сдерживаться, я всё же решила отправиться на поиски. Ваня находился где-то за городом, а значит, мне придётся взять такси.

Однако не успела я подняться на ноги, как из динамика телевизора вдруг раздалось шипение, а по экрану пошла рябь, смазывая кадры окрестностей Сочи. Я вскинула голову, мгновенно среагировав на изменение шумового фона, и, ещё не сообразив, что произошло, кожей ощутила его присутствие в комнате.

Елиазар сидел в кресле напротив, симметрично положив руки на подлокотники. Даже он, всегда спокойный и невозмутимый, сейчас выглядел напряжённым: глубокая борозда пролегла между белёсыми бровями, юношеская свежесть ушла с лица, а светлые глаза потемнели, став бездонными. Теперь он напоминал не ужасно загримированного молодого актера, а уставшего от жизни дряхлого старика, каким внушительный возраст и должен был его сделать.