Всего на три часа…

—Мне пора,— первая нарушила я неловкое молчание.— Завтра рано вставать, а мне ещё нужно прибрать за отцом и подготовиться к занятиям…

—Кстати, как там Павел Наумович?— спросил встрепенувшийся Ваня.

—Как всегда… Плохо… Пьет, курит, а потом спит в алкогольном угаре. Я боюсь, что однажды он заснёт с сигаретой, и тогда…

—Старайся так не думать.

—Это трудно…

—Слушай, плюнь на всё!— он опустил свою широкую ладонь на мою руку и слегка сжал её.— Завтра я заеду и помогу тебе прибраться, договорились? Прости, что не сегодня — у меня ещё есть дела. Но завтра мы вместе всё сделаем! А вот это…— Ваня свободной рукой потянулся к заднему сидению.— Это вам на ужин, чтобы тебе не пришлось готовить.

Он выудил оттуда большой пакет, поставил его мне на колени и слегка улыбнулся, явно довольный, что сюрприз удался.

Я почувствовала тяжесть содержимого и поняла, что это были контейнеры с готовой едой. Смутившись, заглянула в пакет — повеяло запахами, от которых желудок требовательно заурчал, ведь я с утра ничего не ела. Еды оказалось столько, что мне одной хватило бы на неделю, а с отцом о вахте возле плиты можно было забыть дня на четыре.

—Вань, ты не обязан…

—Это мама готовила,— перебил он меня.— И сказала, что обидится, если ты откажешься, ведь тогда всё это придётся выбросить.

Или отдать. Нуждающимся. Таким, как я…

—Ну… Спасибо твоей маме!— усмехнулась я злым мыслям.

Но при этом ощутила, как в душе разлилось тёплое чувство благодарности и жгучее чувство неловкости.

—Плюнь сегодня на всё,— повторил Ваня.— Обещай, что ляжешь спать раньше, а то вид у тебя ужасный… То есть, я не про шрамы…— тут же начал оправдываться он.— Ты выглядишь уставшей…

—Да. Хорошо,— я быстро сдалась, не испытывая желания поднимать эту тему.

Я понимала, что теперь выглядела мягко говоря пугающе, и считала странным, что Ваня до сих пор не сбежал в ужасе. А ещё я действительно нуждалась в отдыхе и помощи, хоть и старательно это отрицала.

—Вань, зачем ты это делаешь?..— еле слышно спросила я.

—Я же сказал, что это мама…— начал он свою отговорку.

—Нет… Зачем ты продолжаешь со мной возиться? Я ведь некрасиво поступила тогда…

—Привычка,— пошутил Ваня, однако веселья в его голосе не появилось, а потом он рассудительно добавил:— Я знаю, что у тебя были причины со мной расстаться, и понимаю, почему ты ничего не рассказала. Но теперь… Это нас связывает.

—Думаешь, этого достаточно?— я несмело взглянула на него.

—А ты думаешь, нет?

—Я сейчас вообще не способна думать,— попыталась я уйти от ответа.

—А ты бы хотела… Попробовать снова?— сощурился он, теребя старенькую обшивку руля.

—Я…

Я на секунду задумалась, пытаясь разобраться в своей душе — чего же мне действительно хотелось?

Внутри боролись два противоречия.

С одной стороны, я испытывала безмерное чувство благодарности за то, что Ваня всегда, во всех обстоятельствах был рядом и не собирался отступать, несмотря ни на что. Даже когда я сама его прогоняла. И да — я всё ещё его любила, ведь такие чувства не могли исчезнуть бесследно. Расстаться можно было врагами или несостоявшимися любовниками, так и не заглушив в себе прежние эмоции, но не друзьями. Нельзя было дружить с человеком, зная, что с ним связывало нечто большее. Воспоминания всё равно будут бередить душу, вновь и вновь раздувая тлеющие угли и не позволяя до конца погасить это пламя. И должно было пройти слишком много времени, чтобы оно окончательно погасло.

Похоже, Ваня разделял подобные мысли. Мы не могли находиться рядом, не вспоминая о том, что было между нами, испытывали неловкость и всё ещё боялись касаться друг друга. Я краснела, если Ваня брал меня за руку или случайно оказывался слишком близко. А он слишком часто оказывался слишком близко, особенно в последнее время. Однако гораздо тяжелее мы переносили долгую разлуку. Я объясняла это навалившимися несчастьями, но, возможно, существовало и другое объяснение, ведь никто не смог бы внушить нам любовь, если бы мы действительно не любили…

Но потом я вспомнила лицо Давида, его чарующие, тёмные глаза, суровые черты, и на секунду моё сердце остановилось. Я испытывала к Давиду нечто большее, чем к Ване. Должна была испытывать, ведь он являлся моей парой. Так сказал Елиазар, но ведь я ничего о нём не знала. Была ли я готова ждать встречи со Стражем, не имея гарантии, что вообще его увижу? В той страшной реальности могло произойти всё что угодно, в том числе и ничего. И потому вероятность, что мы так и не столкнёмся в данном воплощении, тоже была высока. Равно как и вероятность, что мы погибнем, так и не узнав друг друга. Да и воспоминания, и сны о прошлом постепенно стирались за повседневными делами и заботами, тускнели от времени, и теперь я уже не была уверена, что всё это являлось правдой.

А Ваня существовал, он был настоящим, и та тайна, которая разъединила нас, теперь действительно нас объединяла. Свет хотел, чтобы мы расстались — и мы расстались. Но дальше нам необязательно было находиться врозь. Пусть ненадолго, пусть всего на несколько дней, недель или месяцев, отведённых нам на земле, но мы могли бы вновь ощутить простое мирское счастье.

Однако имело ли это смысл?

Ведь всё изменится, когда начнётся Битва. Возможно, Ваня умрёт в первые минуты боя. Возможно, умру я, и все мои глупые мысли и любовные переживания умрут вместе со мной. Никто из нас не знал, что произойдёт даже через секунду. Так как мы могли на что-то надеяться и строить планы?

—Я… Не уверена,— наконец, произнесла я, отмахнувшись от переполнявших голову размышлений.— Я бесконечно тебе благодарна… Но… После того, что произошло… И после того, что произойдёт… Мы ведь оба можем не выжить… Или один из нас… Есть ли в этом смысл, тем более сейчас? С учёбой, с работой, с папой… У меня нет ни времени, ни сил… А нам они ещё понадобятся, ты же знаешь…

Я задохнулась, но так и не смогла произнести главные слова — я не смогла рассказать ему о Давиде. Да и стоило ли Ване о нём знать?..

—Лиз, я помогу тебе,— спокойно и уверенно ответил он.— Я рядом и я помогу.

—И ты бы хотел?..— задала я несмелый вопрос, от которого что-то в груди тревожно ёкнуло.

Вместо ответа Ваня снова потянулся на заднее сидение.

Теперь в его руке появилась тёмно-красная роза — распустившаяся, с бархатистыми, мягкими лепестками. Парень молча протянул её мне, а я так же молча её приняла. Осторожно взялась за длинный стебель, но он оказался гладким — шипы были заботливо срезаны, чтобы я не поранилась. Не обязательно Ваней, а, скорее всего, девушкой в цветочном магазине, но всё равно это оказалось очень приятно. Я поднесла розу к лицу и вдохнула тонкий аромат из самого сердца цветка. Голова чуть закружилась, но не от запаха, а оттого, что я снова почувствовала себя нужной…