Глава 13. В ожидании полного затмения

За завтраком и за обедом Ахмед теперь устраивался со своим подносом исключительно за столиком Томми и его друзей, а после большого ужина подсаживался на мягком стуле к дивану шестиклассников. Но рано или поздно последняя партия их зелья должна будет закончиться, и им придется ехать покупать еще. И даже если их не поймают, когда они привезут это богатство в кампус, кто-то из учителей однажды застукает их за курением травы, а потом заглянет кое к кому в гардеробную и обнаружит там всю их дурь в полном объеме, и тогда Бену будет уже невозможно доказать, будто он не знал, что те распространяют эту пакость по школе.

С Ахмедом они еще несколько раз играли вместе в сквош. Бен все пытался удержать соседа от полного втягивания на орбиту Томми, подогревая надежды Ахмеда хотя бы в завершающем в этом сезоне турнире сыграть номером девять в школьной команде сквошистов — последним номером в основном составе.

— Тебе непременно надо сыграть с Греем, — сказал ему Ахмед в одну из их встреч на корте.

— С британцем-то?

— Ну да. Мы с ним иногда разговариваем. Мне кажется, ему одиноко в команде. Ему типа наскучило все время побеждать ребят из других школ. Я думаю, вдвоем вы бы сыгрались. То, чем мы с тобой занимаемся, приходя сюда на корт, конечно, очень здорово, и я ужасно рад с тобой тренироваться. Но у нас это неравноценно.

— Неравноценно?

— Понимаешь, когда мы с тобой играем, тебя ничуть не удивляет, когда ты берешь очередной мяч. И тебе, и Грею — вам обоим нужно сыграть вместе.

Бен ощутил соблазн. Когда-то, когда он учился еще в обычной школе в седьмом классе и все играли в хардбольный сквош, Бен сыграл вничью с Маркусом Дрю в первом раунде национального первенства. Все знали, что Маркус однозначно выиграет турнир — и фактически он уже подошел к самой победе, — но, вместо того чтобы струсить и стушеваться, Бен почувствовал облегчение, выйдя на корт с намного превосходящим себя соперником. С первых же подач он заставил Маркуса побегать. И даже в тех розыгрышах, которые упустил, Бен держался почти на месте. Ему вспомнилось, какую радость он испытывал, ощущая себя маленьким, но крепким кусочком стали в мощных шестернях чужой машины. Он знал, что все остальные на трибунах наблюдают еще за одним важным поединком на другом корте, а потому у него возникало такое чувство, будто они с Маркусом сражаются где-то далеко, в дикой пустыне. Лишь один из его приятелей по «Микрону» заглянул посмотреть соревнования и был поражен тем, что их матч дошел аж до четырех сетов.

— Мне это не нужно, — все же ответил он Ахмеду. — Пошли, еще мяч погоняем.

— Подумай. Может, когда закончится сезон?

— Пошли играть.

* * *

В зале отдыха после большого ужина, приподняв в руке кружку с кофе, Хатч воззрился на подошедшего к компании Бена.

— Ты чего вообще делаешь, чел?

— Ты о чем?

— Кайл видел тебя с Ахмедом на кортах. — Он отхлебнул немного кофе. — Какого, скажи, хрена ты ходишь на сквош-корты с аль-Халедом?!

— А что такого?

— Ты знаешь, мы ничего не можем сделать, пока он за спиной у Томми. Но мы, по крайней мере, можем рассчитывать на то, что все наши будут держаться единым фронтом. Мы думали, ты проводишь нашу линию у себя в общаге. Думали, ты с нами.

— Я с вами.

— Мне кажется, тебе совсем наплевать, каких людей должна воспитывать наша школа. И кажется, тебе совершенно наплевать, что однажды настанет день, когда все примутся устанавливать собственные правила и, несмотря ни на что, требовать к себе учтивого отношения, и новички будут иметь больше прав, чем самые матерые шестиклассники, и наша школа превратится в летний лагерь для деток богатеев.

В приступе злости у Бена сами собой вырвались слова:

— Чувак, я — брат Тедди Уикса! Ты мне это будешь говорить?! За мной и так целое наследие всей этой фигни. Весь мой род, черт подери, устанавливал те законы поведения, что ты сейчас вот только открываешь.

— Что, прости?

— Ты думаешь, я не знаю, как что делается? Ты хочешь сказать, я не способен продолжать это наследие?!

— Я вовсе не…

— В следующее воскресенье мы смотаемся в Бостон кое-что купить. И напоим всех вусмерть. Собери деньги у своей компашки в Вудрафе — что им там захочется пить, — и вместе рванем.

— Заметано. — Хатч всегда питал надежду, что Бен станет для него проводником в живые легенды. — А ты там знаешь, куда пойти?

— Разумеется, знаю.

— Ну и отлично.

* * *

Бен позвонил домой и с облегчением выдохнул, когда трубку взяла мама. Оба друг другу сообщили, что у них все идет как надо. Потом Бен выдержал паузу и произнес:

— Слушай, я знаю, что насчет денег…

— Ох, я уже в курсе. Мне очень жаль.

— Не могла бы ты положить мне на счет сотню долларов?

Она надолго замолчала, прежде чем заставить себя вновь заговорить:

— Конечно. Разумеется. Я понимаю, должно быть, очень трудно…

— Я просто хочу пригласить девушку на ужин.

— Боже ж ты мой! — воскликнула мама. — Птенчик мой! Как это трогательно! Расскажи-ка мне о ней!

— Она на класс старше меня.

— Ого, смотри-ка! Ну ладно, а как она выглядит?

— Ну, она классная!

Мама рассмеялась.

— Что значит «классная»? Скажи хоть что-нибудь конкретное.

— Просто… Рядом с ней не надо из себя что-то строить. Она круто фотографирует, изучает японский… И вообще она просто классная.

Бен вспомнил про волнующий запах Элис и подумал: решится ли он когда-либо попытаться описать чей-то запах другому человеку?

Хелен поинтересовалась, как выглядит эта девушка, и по тому, как Бен описал ее волосы и рост, поняла, что эти расспросы нежелательны. Она даже представила, как он, отвечая, отвернулся от нее, мгновенно закрывшись.

— Напомни мне еще раз, как вы познакомились с папой? — попросил Бен.

Усмехнувшись, Хелен мысленно перенеслась через долгую череду лет.

— Он тогда только окончил бизнес-школу. А я была машинисткой — печатала работы для некоторых его друзей по бизнес-школе. — Она помолчала, прикидывая, не слишком ли Бен еще юн для подобных рассказов. — На самом деле я тогда была помолвлена с одним из его однокурсников. И с Гарри мы познакомились как раз на вечеринке, что устраивал мой жених.

— Правда, что ли?!

— Я тогда приготовила фаршированные яйца… — Она вновь припомнила все подробности той вечеринки, что навсегда с предельной четкостью отложились у нее в памяти: и рифленый сервировочный столик с алюминиевой окантовкой, и пугающе дорогую,