и не очень… – провокационный взгляд на Берда, который, как и мы, стоял в первом ряду и жадно на нее смотрел – …коллеги! Рада продемонстрировать вам мое новое творение, которое, убеждена, будет у вас пользоваться огромным спросом! – Зрители рассмеялись, и Лана, приложив ладонь к губам, заговорщически тихо добавила: – Хотя об этом мы никому не скажем, ведь так?

Писатели снова засмеялись, но смущенно и как-то менее решительно, что ли. А Лана довольно улыбнулась.

– Итак, предлагаю вашему вниманию… Конвертер фантазий!

Сердце пропустило удар… Да ладно! Вы что, издеваетесь?!

Я поморгала и недоверчиво посмотрела на Лану. Неужели совпадение?

Между тем четыре ее тени выстроились друг против друга, образуя квадрат, в центр которого прошествовала госпожа Мартинез. Она гордо расправила плечи, пальцы сложила домиком в районе груди и, демонстративно смежив веки, зашептала формулу материализации. Тени скопировали ее позу и их губы тоже зашевелились с невероятной скоростью.

Клянусь, все они говорили абсолютно разное. Однако их совместными усилиями вскорости материализовались алые прозрачные грани куба. Тут же возникли мрачные ассоциации с тем жутким прототипом из кабинета господина Штольцберга, и это только усилило общее тревожное состояние.

Госпожа Мартинез закончила шептать формулу, и на ее голове появился серебристый шлем, в точности как голограмма из моего компьютера. Лана распахнула глаза и в предвкушении шоу улыбнулась. А я ощутила, как венка на левом виске запульсировала, и с силой стиснула кулаки.

«Пожалуйста, хоть бы это было что-то другое, хоть бы это было что-то другое…» – мысленно повторяла, неотрывно глядя на писательницу, которая игриво обратилась к толпе заинтригованных зрителей:

– Итак, найдутся ли среди вас смельчаки, желающие испытать мой прототип в действии?

Судя по лицам коллег, многие хотели опробовать на себе устройство Ланы, но не решались.

– А что он делает? – выкрикнул кто-то из толпы, будто угадав мои мысли, но госпожа Мартинез лишь загадочно расхохоталась, подогревая коллективный интерес.

– Я был бы не прочь заглянуть внутрь куба, чертовка! – вызвался раньше всех Берд, но Лана, неспешно огибая грани своего прототипа, приложила указательный палец к губам и, одарив добровольца дразнящим взглядом, улыбнулась и отрицательно покачала головой.

– Может быть ты, Шон? – предложила она, остановившись напротив моего бывшего, который стоял рядом с госпожой Мариам, скрестив на груди руки, с непроницаемым выражением лица. – Хотя нет… Твои пристрастия мне и так известны, – добавила издевательски, а из моего израненного сердца от ее намека засочилась кровь. Тени поведали или у них с Шоном и впрямь что-то было?

Господин Феррен криво усмехнулся, и Лана, отойдя от него подальше, бросила острый взгляд в сторону нашей компании.

– А как насчет тебя, красавчик? – неожиданно обратилась она к Даниэлю.

Тот, вопросительно вскинув брови, указал рукой на себя. Писательница согласно кивнула и промурлыкала:

– Такой сильный, еще и любитель собак… Иди-ка сюда. – Она кокетливо поманила его пальчиком. – Обещаю, тебе очень понравится.

Даниэль усмехнулся. Макс подтолкнул его в плечо.

– Иди давай! Или вызовусь я. Но вы, ребята, потом не станете со мной разговаривать…

Я покусала губу, настороженно глядя на Лану, и тихо сказала:

– Иди.

Даниэль беззаботно пожал плечами, мол, с него не убудет и уверенным шагом направился к центру куба.

– Присаживайся, дорогой. – Писательница указала рукой на свежематериализованный трон с резной позолоченной спинкой. – Напомни, как тебя зовут?

– Даниэль.

– Ах да, Даниэль… – Она чувственно выдохнула его имя так, будто пробовала слово на вкус. – Мне нравится. Хотя господин Гросских звучит более впечатляюще, на мой взгляд.

«Ну же! Быстрее! Давайте уже переходите к делу!» – пульсировало у меня в голове, пока пальцы нетерпеливо теребили запястье.

– Вот тебе шлем, Даниэль, – проворковала госпожа Мартинез и заботливо надела часть прототипа ему на голову.

Тени все это время непрерывно что-то шептали. Если это не часть представления, то ресурс, концентрация внимания Ланы были намного ниже, чем у Даниэля или же у меня.

Даниэль заерзал, поправил шлем, и писательница, небрежно обвив его шею руками, ласково прошептала на ухо:

– Представь ту, о которой мечтаешь… А если не знаешь, кого хочешь увидеть, то просто расслабься и доверься своему подсознанию.

– И все? – с интересом спросил он.

– Да, мой хороший, и все.

– Ну ладно.

Даниэль встряхнулся, прикрыл глаза, и я с замиранием сердца стала следить за образом девушки, которая с каждой секундой все отчетливее материализовывалась в воздухе. Длинные ноги, короткое платье с радужными переливами… Изящная фигурка и густая копна волос то ли земляничного, то ли вишневого цвета. Даниэль распахнул глаза, и улыбка на его губах угасла.

– Кларисса? – недоверчиво выдохнул он и жадным болезненным взглядом вперился в свою материализованную фантазию, которая была краше оригинала. И милее, теплее, нежнее…

Так вот какой он ее воспринимал. Какую помнил и до сих пор любил.

– Красавица… – прошептала Лана. – Можешь к ней подойти, только шлем не снимай, иначе она развеется. Прямо как в древнем мифе.

Даниэль встал, осторожно, будто боясь спугнуть, подошел к иллюзорной Клариссе и нежно кончиками пальцев огладил контуры ее лица.

Зрители не шевелясь наблюдали за ними. Даниэль словно завороженный глядел на девушку своих грез, Лана упивалась успехом, а у меня при виде писательницы и ее прототипа оживали и бурлили чувства. Боль превращалась в негодование, возмущение, потом – в злость, а из нее – в ярость. Которая заставляла кровь в венах бурлить, закипать. В ушах зашумело, щеки стали гореть, перед глазами все заалело. Я с силой впилась ногтями в ладони, но ничего не почувствовала из-за того урагана, что бушевал в душе.

– Кара, что с тобой? – испуганно прошептала Майя, видимо оценив зверское выражение моего лица.

– Это мой прототип… Мой конвертер фантазий…

– Что? – удивленно переспросила Мари. – Ты уверена?

– Да. Дизайн тот же, функционал немного видоизменен. Проще, чем я задумывала. Но суть одна. Даже название совпадает. Открой компьютер – сравни…. – Я с шумом втянула воздух. Сжала кулаки.

Мари побледнела, нахмурилась и перевела взволнованный взгляд на сцену. Майя недоверчиво посмотрела на меня, потом на госпожу Мартинез. Помрачнела и ободряюще коснулась моего плеча. Мол, крепись.

А меня к тому моменту уже начинало трясти.

Между тем материализованная Кларисса обняла Даниэля за шею и ласково прижалась к его губам, даря иллюзорную радость встречи, блаженное забытье. А госпожа Мартинез, посмеиваясь, громко обратилась к зрителям:

– Думаю, мои маленькие извращенцы, суть вы поняли. Продолжение мы вам не покажем. Оно предназначено исключительно для приватного просмотра. За отдельную плату.

Послышались понимающие смешки, и она обратилась к Даниэлю, посмотрев на того с сочувствием и затаенной тоской:

– Заканчивай, милый. Настала пора прощаться.

Приятель, словно опомнившись, тряхнул головой, нехотя снял шлем и протянул его писательнице.

– Полагаю, комментарии излишни, – усмехнувшись, заговорил господин Штольцберг. – Лана, закрепляем?

– Разумеется, Фредерик.

– Кара, если ты права, не понимаю, как она это провернула, – сказала Мари, когда под аккомпанемент бурных аплодисментов госпожа Мартинез передала свое творение Верховному архонту. – Наши капсулы под защитой. Снаружи ведется видеонаблюдение. Вломись к тебе кто без спроса, охрана бы уже давно весь Пантеон поставила на уши. Может, все-таки совпадение?

Я отрицательно качнула головой и твердо сказала:

– Нет, точно нет. Не бывает таких совпадений. Может, одна из ее теней ко мне проскользнула, а может… – Мой взгляд устремился к Шону.

Он улыбался и пожимал руку Лане, поздравляя ее с успехом. Казалось, его нисколько не волновал тот факт, что за исключением отсутствия стационарного компьютера, вместо которого, скорее всего, были алые, обманчиво прозрачные сенсорные экраны с беспроводным интернетом, устройство госпожи Мартинез было практически тем же, что и у него.

Интересно, господин Феррен сумел бы остаться таким же невозмутимым, если бы идея принадлежала ему? Снова вспомнилось то восхищение, с каким Шон рассказывал мне о Лане, а потом и ее недавняя двусмысленная реплика – и разочарование, а следом презрение, ненависть, гнев затопили меня. Неужели он украл мой проект для нее? А может, когда понял, что я не вернусь, решил отомстить и отдал конвертер своей полезной знакомой? Тогда