— Не боюсь смерти! — взревел громадина инвалид, но с места не сдвинулся. Пистолет, лежащий на столе, в единственную руку даже не взял. Смотрит на Самата и Вовку как… как белый медведь на двух тюленей, которые вынырнули из проруби и грозят его утопить.

— Да вроде не убивать тебя пришли, Олдас, — улыбнулся Самат. — Но охрану положили, не спорим. Не насмерть, если что. Так, поспать. Это всё он, — медленный наклон головы на Вовку.

— Что надо? — рыкнул здоровяк.

— Я сын Михаила Росса, — спокойно объявил Вовка. — И мне нужна помощь.

Злоба на лице Такера Олдаса сменилась внимательностью. Секунд двадцать он рассматривал младшего Росса, а затем кивнул и сказал:

— Вижу, что похож на отца своего, Михаила. Но больше на мать, Нину, похож. От себя пришёл или отец послал?

— Это что-то меняет? — с вызовом спросил Вовка.

— Ничего не меняет, — буркнул Такер. — Помогу, если способен. Говори.

— Самат, выйди, — попросил Вовка.

Наёмник, нехотя кивнув, отправился в коридор. Как только дверь за ним закрылась, Такер Олдас сказал:

— Никогда бы не подумал, что этот будет работать на Росса. Или выбора не было?

— Не было, — подтвердил Вовка и начал рассказывать, тщательно выбирая слова и скрывая то, что не должно быть услышано посторонними. Даже такими надёжными, как обязанный отцу жизнью Такер Олдас.

* * *

— Уезжаем, — сказал Вовка Самату, выйдя из кабинета. Пробыл он там минут двадцать, но всё, что нужно, узнал. Даже чуть больше.

Здание администрации было покинуто. Охранники так и не пришли в себя. Уже на пути к цели, Самат рискнул спросить:

— Про Такера Олдаса рассказывают многое. Поговаривают, что увечья он получил в схватке с урлооком. Никогда не поверю в такое. Мы однажды встретили урлоока. Двадцать нас с небольшим было, но не спасла численность. Среди ночи в джунглях тварь напала. Пока поняли, что происходит, осталась половина. И рвать решили, попрыгав в транспорт. В итоге осталось пятеро, потому что транспорт урлооку по барабану. С его то возможностями. Такер Олдас, каким бы крутым в молодости не был, с урлооком, даже имея вокруг себя тонну различного оружия, не потягался бы.

— Что ещё рассказывают? — поинтересовался Вовка, зная реальную историю.

— Что одолел Такер урлоока, но одной ноги лишился, да руку правую и вторую ногу тоже почти потерял, — рассказал Самат. — И помер бы, но спас его один русский. Брешут?

— Частично, — ответил Вовка и решил рассказать часть правды. — Что в одиночку тягался с урлооком Такер — враньё. Было их пятеро, но остался он один. И урлоок к тому времени не совсем цел был, но у Такера выхода не было — либо в рукопашную тварь добивать, имея только немаленьких размеров нож при себе, либо выстрелить в голову из пистолета, потому что в урлоока из него стрелять совсем нет смысла. Выбрал Такер первый вариант, потому что привык сражаться до последнего. И победил, но очень дорогой ценой. Урлоок, даже почти дохлый, опасен ужасно. Все увечья Такера в той схватке получены. А спас его мой отец. Потому что знал, что так случится. Большего не расскажу… Впрочем, малость добавлю: с тех пор Такер Олдас отцу моему жизнью обязан. Хотя до этого был врагом. Жизнь, она, Самат, сложна. Веришь?

— Верю, русский. И никогда бы не подумал, что скажу это — нравишься ты мне, Володя. Хотел бы я такого сына, как ты. Повезло твоему отцу.

Вовка нахмурился и пробормотал:

— Увы, но он так не считает…

Всю дорогу до посёлка Хорвой, в котором они будут встречать Усама Фасхуна, Вовка думал о семье. Не о матери с отцом, с ними ему всё понятно, — не переделать их уже. Из другого мира родители пришли и всю жизнь их готовили только к одному — службе во благо Родины. Правда, в последствии эта служба превратилось в кое-что более масштабное — спасение человечества, как вида.

Думал младший Росс о сестре, Людмиле, и её муже, Андрее. Вот за кого по-настоящему он боится. А всё потому, что понимает — если отец решит пожертвовать семьёй Ермаковых во благо дела — он ими пожертвует. И плевать отцу, что Людмила Ермакова — родная дочь. Ему даже на внука, который родится через семь месяцев, плевать. Цель, к которой стремится отец, важнее. Он ей всю жизнь отдал. И даже больше. Вовка знает, что не только Ермаковы могут стать жертвой. Его мать и он сам могут так же быть фигурами, которые отец разменяет на фигуры врага. Основа — вот кого стремится одолеть Михаил Росс. Но Вовка понимает — слишком мало их, чтобы одолеть Основу. Скорее всего, они проиграют. Главное, успеть спасти Людмилу и Андрея. И племянника.

Рождённый в этом мире, Вовка привык к опасности. Отец воспитывал его так, что опасности, можно сказать, с малых лет лучшие друзья. Старшему Россу был нужен не сын. Ему был нужен идеальный солдат, который будет верен до последнего. И таким вырос Вовка. Костя, старший брат, мог бы тоже вырасти таким же. Но Костя погиб, когда ему было четыре. Вовка даже не помнит, как он выглядит. Ему тогда было два года. Помнит Людмила, родная сестра, свет в его жизни, но она никогда не рассказывает об этом.

Ненависть и любовь — такие чувства испытывает к отцу Вовка. Любит, потому что он его создал. И обязан всем. Так воспитывал. Ненавидит за то, что он сделал с собственным сыном. Ненавидит, но понимает — отец не мог иначе. Идёт война. А на войне все средства хороши. Вовка простил его, но не перестал ненавидеть. Спрятал ненависть. Глубоко в душе спрятал.

Память сохранила многое. Три года было Вовке, а его уже тренировали. И тренировали всегда и везде. Люди и не люди. Медведи, что знают такие секреты, которые людям и не снились. Жизнь была насыщенной интересными моментами, болью и борьбой с самим собой. Другие дети, которых он порой встречал, были чужды, но Вовка всё равно им завидовал. Да, их жизни не так интересны, но они насыщены радостью. Радость лучше боли. Для ребёнка. Увы, но отец не позволил своему сыну быть ребёнком.

Иногда, достаточно редко, отец что-то делал с Вовкой и тот выпадал из жизни на несколько дней. Просто забывал. Будто и не жил. Но именно после такого Вовке постоянно казалось, что в его голове сидит кто-то ещё. Словно там пробуждается вторая личность. Немыслимыми усилиями удавалось давить неприятное. Получалось, и спустя время всё проходило. Но одно ясно — отец что-то задумал и объект его задумки — его родной сын. Что-то такое, о чём Вовке пока нельзя знать. Придёт время и он всё узнает. По крайней мере, надеется на это.

— Меньше часа и мы прибудем в Хорвой, — сообщил Самат, коснувшись плеча младшего Росса. — Планов не меняем?

— Нет, — ответил Вовка. — Всё, как и прежде. Нанимаемся в город охраной. Легенду все выучили, надеюсь?

— Не все, — усмехнулся Самат. — У одного языка нет, так что ему без надобности. Шоколадки тоже не в счёт. Они всё понимают, но говорить не станут. Остальные выучили.

— Я рад, — пробормотал Вовка и снова сделал вид, что спит, но Самату было плевать. Он решил расспросить юного нанимателя о том, что зудит в его голове, как заноза в заднице. О самом нанимателе расспросить и о том, кто такой его отец.