Пришла в себя от невыносимой жары. Тело уже привычно зудело, но почесать его не дали два одеяла, в которые я была закутана, как кочанчик капусты – в листья.

« – Ты заболела», – раздался рядом печальный голос. Я повернула голову и поняла, что лежу на лавке около печки. А рядом, на полу, играет Тан-ко.

« – Не может быть», – ответила я, прислушиваясь к себе. Боль от обморожения за несколько дней притупилась, но появилась новая – в ногах. Ах да, я, наверное, выбежала босая…

« – Мама говорит, с тобой нельзя гулять, – пожаловался мальчонка, вертя в руке деревянные фигурки. – И играть нельзя. – Затем посмотрел на меня тоскливо-тоскливо, будто собака, брошенная хозяевами. – Несправедливо».

Я засмеялась и выкарабкалась из-под душных оков. Удивляясь самой себе, опустилась рядом с Таном на пол и попросила себе лошадку.

Вспыхнувшие радостью глазенки ребенка стали моей наградой.

…И-зи отвела взгляд и суетливо прикрикнула на всех:

– Ну-ка быстренько доедайте!

Дети проворно застучали ложками, а я, наоборот, отодвинула кашу от себя. Привычная к здоровому современному питанию, я не могла есть кашу с таким количеством сахара! И постное не хочу, и сладкое не хочу, и непонятно чего хочу!

И-зи никак не прокомментировала мое движение, а вот Марэ-до свел брови на переносице и взглядом намекнул, мол, не расстраивай хозяйку. И тут я брякнула:

– Яблочек не хватает.

Все старшие дети, как один, замерли и сбледнули с лица. Сразу вспомнили, как в первый день угощали гостью, да?

– Яблочек? – с какой-то необъяснимой радостью удивилась И-зи и поднялась. – Так это я мигом! У нас же моченые есть!

«Интересно, она заметит отсутствие пяти штук? – гадала я, проклиная свой неугомонный язык. Вот правильно тогда Хат «недосказал»: надо было продолжать молчать! Уж вдвоем как-нибудь бы отбрехались, наплели небылиц, – зато сейчас я не подставила бы детей!

…Они ведь так полюбили меня. Так больно расстраивать тех, кто к тебе со всей душой.

Интересно, Мику было сложно обманывать меня, когда он узнал о моих чувствах? Или он не верил в их истинность до самого конца?

…А, может, из нас двоих именно он – действительно беспринципная тварь?

– А вот и яблочки! – вернулась И-зи, разрывая своим веселым голосом напряженную тишину. Одно ледяное чудо упало ко мне в тарелку, второе – к ней. – Приятного аппетита!

– А как же нам?.. – подало неуверенные голоса греко-римское содружество.

– Вам? – притворно удивилась И-зи, и я поняла, что сейчас начнется спектакль. – Вы уже свои съели.

– Съели? – не понял Тан, единственный, кто чувствовал себя полностью в своей тарелке. – Я ничего не ел!

– Как это, милый? – с улыбкой аллигатора подошла к нему мать и очень-очень ласково погладила светлые волосенки. – Вы же все попробовали яблочки в тайне от мамы. Вот теперь остаетесь без вкусняшки. Свою порцию съели раньше!

– А… – сообразил малец, тем самым подтвердив подозрения И-зи и сдав с потрохами подельников.

Я конфузливо кашлянула, догадавшись, что женщина не записала меня в число преступников. Было стыдно и перед ней, и перед детьми. Да блин, столько неловкости, как в ближайшую неделю, я не испытывала давным-давно!

– Ты, милая, кушай, не стесняйся! – неправильно истолковала хозяйка мое состояние. – Ребята пошалили и сейчас на пути исправления своей ошибки. Ты не смотри на них, кушай спокойно!

Если б смогла, так бы и поступила…

Но не могу.

– И-зи… – робко начала я, крутя вокруг оси тарелку. – Дело в том… Что я тоже не заслужила яблока. Не знаю, кто дернул меня за язык сейчас… Но в тот день мы залезли в амбар все вместе.

Надо было видеть взгляды хозяев дома! Марэ-до вообще, кажется, разочаровался в моем интеллекте. Еще бы: какой взрослый человек в здравом уме будет творить такую ерунду, как воровство яблок?!

– Простите. – Закончила я, уткнувшись взглядом в злополучную кашу. Пальцам стало больно – так сильно впилась я в деревянные бока миски.

Тишина угнетала. Но, наконец, и она закончилась.

– Вот видите, дети, – тихо молвила И-зи, и я съежилась, ожидая… не знаю, чего. – Человек мог не говорить правды, и все считали бы его правильным, но он для успокоения совести признался. – И участливо обратилась ко мне. – Трина, тебе стало легче?

– Да, – шепнула, избегая поднимать глаза. В голову прилетела мысль, что я поступила правильно: если бы все раскрылось не при мне, то хозяева остались куда худшего обо мне мнения, чем сейчас.

Но в момент признания о подобной выгоде я не задумывалась.

– А еще Трина извинилась, когда правда открылась. – Чуть строже добавила И-зи и подвинула мою тарелку к себе. Освободившиеся руки я упрятала под стол. – Поэтому она не станет отрабатывать наказание за воровство. Видно, что гостья искренне раскаивается…

Я заметила, что киваю на каждой фразе: да, забирай яблоко, да, я раскаиваюсь…

И когда только одна сельская семья умудрилась стать мне настолько важна, что я потеряла чувство собственного достоинства, – то, что я раньше ценила гораздо больше чувств окружающих?

Нет, Трина, не подменяй понятия. То была у тебя гордость или даже гордыня. А сейчас ты… становишься проще. И приятнее, будем надеяться.

Встав из-за стола по окончании завтрака, мне было страшно: вдруг дети на меня ополчились из-за того, что я спалила их? Что выбила себе лучшие условия из возможных. Что им придется отбывать из-за меня какое-то наказание.

Но узнать это было не дано. Греко-римское содружество с Со-фи тотчас унеслись на второй этаж после еды, а я осталась ковырять кашу и думать: выкинуть ее или все-таки сделать приятное хозяевам? Насиловать себя или нет?

– Помочь? – подсел ко мне Хат, который успел куда-то уйти и довольно быстро вернуться.

– Как? – саркастично хмыкнула я и, подняв ложку, с хлюпаньем вылила содержимое обратно в тарелку. – Если только доешь за меня.

– Давай, – потянул Хат к тарелке руку и под моим изумленным взглядом перетащил ее к себе. С застывшей в воздухе ложки продолжали падать белые капли. – Ну, чего застыла?

– Да ничего… – пробормотала и торопливо бросила прибор в кашу. Неужели законник реально будет есть за меня?.. Как в детстве мама за мной?

А как же микробы? Изо рта в рот?

Черт, да это же косвенный поцелуй получается!

К моим щекам мгновенно прилила кровь, а в животе словно бабочки вспорхнули. Интересно, а как целуется Хат? Как ему нравится?..

Боже, мои мысли, скакуны, блин, тормозите!

А Хат безо всякого смущения в два счета оприходовал остатки каши и, довольно улыбаясь, отодвинул тарелку так, чтобы казалось, будто доела все я.