«Вчера я тут никаких собак не слышал», —подумал Кленнэм. Одна из румяных служанок отворила калитку, и первое, чтопредставилось его взгляду, были ньюфаундленд и его хозяин.

— Мисс Минни еще не спускалась вниз,джентльмены, — зарумянившись еще больше, сказала привратница, когда все троевошли в сад. Затем, обращаясь к хозяину собаки, она добавила: — Мистер Кленнэм,сэр, — и убежала.

— Забавно, как мы с вами повстречались, мистерКленнэм, — сказал молодой человек. Собака тотчас замолчала. — Разрешитепредставиться: Генри Гоуэн. Не правда ли, чудесный уголок, и сегодня онособенно хорош.

Тон был приветливый, голос приятный; и все жеКленнэм почувствовал, что если бы не принятое решение не влюбляться в Бэби,этот Генри Гоуэн ему бы не понравился.

— Вы как будто не очень хорошо знаете здешниеместа? — спросил этот Гоуэн после того, как Артур также высказал своевосхищение.

— Совсем не знаю. Я здесь первый раз и толькосо вчерашнего вечера.

— А-а! Ну, надо сказать, вы попали не в самуюлучшую пору. Какая красота была здесь нынешней весной, перед тем как хозяеваотправились в путешествие! Право, жаль, что вы не могли этого видеть.

Если бы не упоминавшееся уже не раз решение,Кленнэм в ответ на эту любезность от души пожелал бы ему провалиться в кратерЭтны.

— Я за последние три года имел удовольствиебывать здесь в самое разное время, и смею вам сказать, это — рай!

Бессовестный плут! Он заслужил быть названнымтак (верней, заслужил бы, если б не то мудрое решение) за то, что произнесслово «рай». Ведь он затем только произнес его, что увидел приближавшуюся Бэби,которая, услышав это слово, должна была заключить, что ее он считает ангелом,черт бы его побрал!

Ах, как она вся сияла, как была довольна! Какласкала она собаку и как привычно собака кинулась к ней! Как красноречивы былиэти зардевшиеся щеки и потупленный взгляд, это смущение, эта несмелая радость!Разве Кленнэм хоть раз видел ее такою? Правда, не было никаких причин к тому,чтобы он хотел, мог или надеялся увидеть ее такою, правда, он никогда даже немечтал об этом; но все же — разве она когда-нибудь на его памяти бывала такою?

Он стоял один, в стороне от них. Этот Гоуэн,упомянув о рае, поспешил к ней навстречу и взял ее за руку. Собака уперлась внее своими огромными лапами и положила голову ей на грудь. Она смеялась,здороваясь с гостем, и была явно увлечена возней с собакой — слишком, слишкомувлечена, — так по крайней мере могло показаться стороннему наблюдателю, будьэто человек влюбленный в нее.

Наконец она освободилась и подошла к Кленнэму,протянула ему свои пальчики, пожелала доброго утра и мило улыбнулась, как быожидая, что он предложит ей руку, чтобы вести ее в дом. Этот Гоуэи даже бровьюне повел. Видно, знал, что ему нечего опасаться.

Легкая тень пробежала по круглому, добродушномулицу мистера Миглза, когда все трое вошли в столовую (верней сказать, всечетверо, считая и собаку, которая была не самой неприятной в этой четверке). ОтКленнэма это не укрылось, как не укрылся и беспокойный взгляд, брошенный намужа хозяйкой дома.

— Ну, Гоуэн, — сказал мистер Миглз, словно быдаже подавив вздох, — что у вас нынче новенького?

— Да все по-старому, сэр. Мы с Львом рановстали и сразу же отправились в путь, чтобы поспеть сюда к завтраку, как уж унас заведено по воскресеньям. Я ведь теперь поселился в Кингстоне, хочунаписать там два или три пейзажа. — Затем он рассказал, как они с Кленнэмомвстретились у перевоза и вместе явились в дом.

— Как здоровье миссис Гоуэн, Генри? — спросиламиссис Миглз. (Кленнэм прислушался.)

— Благодарю вас, матушка здорова. (Кленнэмперестал прислушиваться.) Я взял на себя смелость пригласить к вам еще одногогостя — надеюсь, это не причинит неудобства хозяевам. У меня не было другоговыхода, — пояснил он, обращаясь к мистеру Миглзу. — Один мой знакомыйнапросился сегодня ко мне на обед; а так как он из хорошей семьи, я решил, чтовы не рассердитесь, если я предложу ему приехать сюда.

— Кто же этот знакомый? — спросил мистер Миглзс непонятным оживлением.

— Молодой человек по фамилии Полип. Сын ТитаПолипа, Клэренс, он служит по ведомству своего родителя. Могу поручиться, вовсяком случае, что вечер не станет темней от его присутствия. Он с неба звездне хватает.

— Так, так, — сказал мистер Миглз. — Он,значит, из Полипов? Мы с этим семейством немного знакомы, Дэн, верно? Чертвозьми, да ведь оно сейчас у самого, можно сказать, кормила. Позвольте,позвольте. Кем же этот молодой человек доводится лорду Децимусу Полипу? Милордв тысяча семьсот девяносто седьмом году женился на леди Джемайме Билберри,второй дочери от третьего брака — нет, что я путаю! То вовсе была ледиСерафина. Леди Джемайма была первой дочерью от второго брака пятнадцатогобаронета Чваннинга, с досточтимой Клементиной Тузеллем. Так, отлично. Отецвашего друга женился на девице из рода Чваннингов, а отец его отца был женат насвоей двоюродной сестре, девице Полип. Отец того отца, что женился на девицеПолип, был женат на девице Джодлби… Пожалуй, Гоуэн, я забрался слишком далеко.Но мне хочется установить, в каком родстве состоит этот молодой человек слордом Децимусом.

— Нет ничего проще. Его отец — роднойплемянник лорда Децимуса.

— Родной — племянник — лорда Децимуса, — срасстановкой повторил мистер Миглз, зажмурившись, чтобы ничто не мешало емунасладиться смакованием этой родословной. — Черт возьми, а вы правы, Гоуэн.Именно так.

— И стало быть, сам он доводится лордуДецимусу внучатым племянником.

— Погодите-ка! — сказал мистер Миглз, широкораскрывая глаза, словно осененный какой-то новой мыслью. — А по материнскойлинии, выходит, он внучатый племянник леди Чваннинг?

— Совершенно справедливо.

— Так, так, так, — произнес мистер Миглз сживейшим интересом. — Скажите пожалуйста! Что ж, мы будем очень рады вашемудругу. Окажем ему самый теплый прием, в меру наших скромных средств, и, вовсяком случае, я надеюсь, с голоду он у нас не умрет.