волнистые волосы в замысловатый пучок, а Сета она не собиралась просить об этом. Она была рада избавиться от локонов, скромно зачесав их назад. Келани и так видела у себя множество недостатков, кроме блеклых и ломких волос.

Нет, она не должна так думать. Теперь у нее есть преимущество, которое сглаживало все остальное. Сет.

Какой-то шум в столовой заставил ее замереть на месте. Сердце екнуло. Ее правая рука мгновенно дотронулась до бедра, но не нащупала ничего, кроме ткани. Келани вышла без брони, без пояса, без кинжала, без револьвера…

Она решила отступить, вернуться в покров темноты. Однако кто-то услышал ее шаги и приближался к ней.

Ботинок. В нем лежал нож.

«Он не может навредить тебе, – успокоила она себя в отчаянной попытке собраться с силами. – Колокол еще не прозвенел».

«Или он расправится с тобой, пока никто не видит, а ты стоишь в ночной сорочке среди кастрюль».

Анатчиш не были уважаемыми людьми. Зачем им следовать правилам? Почему бы не избавиться от нее и не спрятать труп до поры до времени? Ведь можно подняться со дна на неведомые высоты за считаные минуты…

«Пригнись».

Она села на корточки и нащупала кинжал на голени.

«Закричи».

Ее губы приоткрылись. Одно слово могло уже сбить нападавших с толку: Сет.

Но в этом не было необходимости.

– Чира, – вздохнула она с облегчением, узнав ее в свете пыльной лампочки.

Келани вытянулась в полный рост.

– Лереса Кевалайн, – угрюмо вымолвила херианка в ответ.

К. подошла поближе.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она без малейшего упрека.

– Я пришла исполнить любые ваши желания, – ответила Чира с сарказмом, не вынимая рук из карманов и слегка наклонив голову. – Караулила, пока ты резвилась с этим напыщенным индюком, – отрезала она. – Именно так говорят при дворе, не правда ли? Просто «резвиться», – почти прошептала херианка с явным удовольствием.

– Чира! – воскликнула лереса.

Она почувствовала, как ее уши краснеют. Херианка не имела права вмешиваться в ее жизнь. Что они с Сетом делали или не делали этой ночью, ее не касалось.

Разве она не вернулась к матери и Некаю? Как долго она была в доме?

Чира не обращала внимания на молнии, которые К. метала в нее.

– Я приготовлю вам завтрак, лереса Кевалайн, – проговорила она, сменив тему и повернувшись к ней спиной. Мятежница направилась на кухню. – Осталось не так уж много до колокола.

К. села за стол и повернула голову к окну. Светало. Оранжевые, почти апельсиновые каплисумели просочиться через раму и покрыть все тонкой, будто намагниченной, пленкой.

Нужно было рассказать Чире, что они с Сетом вот-вот уйдут и она будет свободна. Что мятежница никогда больше не будет прислуживать кому-либо, что ее услуги Келани больше не нужны, а Арена скоро закончится.

Но как это сказать? Как она это воспримет?

К. легонько разминала раненую ногу, которая болела и кровоточила, Келани даже заметила пару красных пятен на повязке и немного на кровати. Но ничего такого, о чем стоило бы волноваться.

Чира появилась с тем же подносом, что и накануне вечером. На нем стояли дымящиеся кружки и две тарелки с поджаренными слоеными лепешками, которые крошились от одного прикосновения. Руки К. обхватили чашку, и ее тепло растопило лед, сковавший пальцы лересы.

Херианка села напротив с напускным равнодушием. Келани заметила, как та барабанила пальцами по бедру, как ее губы беспокойно шевелились, готовясь что-то сказать. Идеи и слова искорками мелькали в ее серых глазах. Но Келани видела, как она одергивала себя.

– Не стоит ему доверять, – выдавила мятежница из себя наконец.

Келани отодвинула чашку подальше от губ, чтобы не обжечься.

– В конце концов он предаст тебя.

Чашка стукнулась о стол. Молоко разлилось по столешнице.

– Ты не знаешь наверняка, – прошипела Кевалайн.

– Но что-то мне подсказывает, что ты тоже, – возразила херианка.

Чира перегнулась через стол. Ее зрачки сузились. Лереса оставалась невозмутимой.

– Станкевичус обманывает тебя, – продолжила мятежница. – Ты и понятия не имеешь, чем он занимался с тех пор, как началась Арена, пока не встретился с тобой. Это была даже не случайная встреча, он знал, что ты здесь, и… может быть, в этом есть и моя вина, – тихо призналась девушка, – я не подумала, что он ошивается рядом с нами. В любом случае он просто хочет победить, – заявила она. – Он убьет тебя так же, как убил секира Моркевира и лерена Пем…

Херианка замолчала. Не потому, что ее напугало разъяренное выражение лица Кевалайн, а потому, что услышала скрип открывающейся двери. Чира вскочила. Келани повернула голову. Ее хмурый вид испарился, губы приоткрылись, обнажив белые зубы. С. колебался лишь тысячную долю секунды, когда увидел Чиру вместе с K. Он едва бросил на нее беглый взгляд, как будто она была просто предметом мебели. С. приблизился к лересе и поцеловал ее в губы.

– Я надеялся проснуться утром и увидеть рядом твое лицо, – сказал он, обойдя ее за спиной и усевшись на угол стола. Она рассмеялась. – Херианка, – он медленно повернулся к безымянной, стоявшей по другую сторону столешницы, – налей мне то же самое, – он указал пальцем на чашку Келани.

Чира избегала смотреть в глаза К., как прежде. Она знала, что они попросят сделать то, о чем просил С. Только на этот раз ее глаза будут более властными, бессердечными, лишенными человечности. Она заглушила боль и оставила их наедине.

Наследник С. приступил к своему завтраку, потирая руки. Он улыбался лересе и рассказывал ей о том, что их ждет после Арены, о предстоящей пышной свадьбе. Колокольный звон, ознаменовавший шестой день, прозвенел, когда броня обоих уже была надета и Сет привязывал пояс к бедру Кевалайн. Келани подпрыгнула, когда услышала набат, доносившийся с улицы. Лерен крепче прижал ее к себе.

– Успокойся, у меня есть план, – прошептал он ей на ухо и поцеловал в затылок.

Сет взял ее за руку, и они вышли из комнаты.

Чира заняла то место, которое считала наиболее подходящим для себя, – то, что ей отвели накануне, у окна. Лерен махнул в сторону грязного подоконника, когда обвинял ее во всех грехах этого мира. Место часового, а не место друга.

Лереса расстроилась из-за слов безымянной о том, что Сет ее предаст и убьет. Тем не менее она не могла ее просто отругать, как будто это была очередная глупость, что-то в ее словах настораживало… Чира волновалась за нее? Неужели она пыталась защитить ее? Лереса не была уверена в ее намерениях. Может, кто-то навязал ей эту идею? Или она сама просто хотела верить