мне раньше и продолжат это делать. Они не посмели бы восстать против меня. Я даже не верю, что их бестолковые головы способны…

Его голос затих, когда Чира вернулась в комнату. Келани наблюдала, как она ставит дымящиеся тарелки на стол.

Мятежница не взглянула на них. Если бы она сделала это, то заметила бы выражение неописуемого ужаса на лице К. Но она просто взяла пустую миску и пошла искать еще посуду.

Сет подтащил один из стульев, чтобы лереса села на него. Этот скрежет выдернул ее из густого тумана забытья.

– Сет, я-я не могу… я не могу этого сделать, – пролепетала она. – Нет, я не хочу убивать ее. Не ей мы должны противостоять.

Станкевичус сел на свое место. Он шумно выдохнул, но спорить не стал. Лишь кивнул.

– Тогда завтра мы оставим ее здесь и двинемся вперед, – предложил он, протягивая руку через стол, чтобы взять лересу за руку. Келани позволила их ладоням крепко сединиться. – Когда зазвонит колокол, мы пойдем. Теперь у тебя есть я. Тебе никто больше не нужен. Пойми, Кела, я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Он поднес ее руку к губам и поцеловал. Улыбнувшись, она ответила тем же.

Впервые Кевалайн почувствовала себя по-настоящему в безопасности. Как будто ей вернули что-то, чего ей не хватало. Однако ей не хватало еще Кирстин и Кигана. Но скоро она их вновь увидит.

Скоро, совсем скоро.

Часы, проведенные рядом с Сетом на кушетке, пока она просто таяла в его теплых руках и терялась в его глубоком голосе, напомнили ей те мгновения счастья, которые они разделяли на великолепных празднествах Имен, особенно их тайные встречи, пролетавшие так незаметно.

Она бы больше беспокоилась о своем главном враге – времени, если бы знала, что горлышко, соединяющее две половинки огромных песочных часов, развернулось так, что песчинки уже падали вниз, как струи водопада. Однако все ее внимание было сосредоточено на Сете. В ту секунду трюки, которые этот негодяй мог совершить, не волновали ее, потому что спешат минуты и часы или замедляются, какая разница, если она навсегда останется с ним. Все дороги сходились в одной точке, и от этого она чувствовала себя по-настоящему счастливой.

Но она не пропустила эхо ночного перезвона, так как Сет разомкнул пальцы и отстранился от нее. Он внезапно вскочил с кровати, она вздрогнула.

– Херианка, – подозвал Чиру Сет. Даже после звона, ознаменовавшего ночное перемирие, она не решалась повернуть голову в сторону воркующих голубков, как если бы у нее сводило живот от одного их вида. – Ты хорошо потрудилась, – похвалил он ее. – Теперь ты свободна и можешь воссоединиться со своей семьей.

Глаза Чиры встретились с глазами Келани. К. кивнула, подтверждая слова лерена. Но безымянная неохотно продолжала гнуть свою линию:

– Лереса не хочет, чтобы я что-нибудь сделала для нее? – спросила она, взглянув сначала на броню, а затем на раненую ногу, чтобы смысл ее слов стал очевиден для Кевалайн.

Но эта игра была не только для нее.

– Теперь я здесь, херианка, – произнес Сет, но не добился внимания от девушки. Она смотрела лишь на Келани. – Мы справимся сами, – уверил он. – В любом случае мои люди на страже на тот случай, если мне что-нибудь понадобится.

Келани сглотнула. То, с каким неистовством смотрела на нее бунтарка, почти ранило ее. Она опустила взгляд, не в силах поступить иначе, и молча кивнула, соглашаясь со всем.

– Как пожелаете, – выплюнула Чира, изобразив подобие поклона.

Шаги херианки, направлявшейся к двери, болезненно отозвались эхом в сознании лересы.

– Закрой за собой дверь, – приказал Сет.

Хлопок двери, от которого задрожала даже рама, заставил его вздрогнуть.

– Что-то мне подсказывает, что мы помешали ее планам, – сказал он сладким голосом, приглашая К. встать, протянув ей руку. – Я рад, что она ушла, – признал он, – я ей не доверяю. Вдруг она нападет на нас посреди ночи?

Келани вздохнула от его безумного предположения. Она оперлась на его руку и позволила ему вести себя.

– Я спала рядом с ней в течение всей Арены, и со мной ничего страшного не приключилось, – напомнила она.

Сет нахмурился.

– Ты спала с ней? В одной постели? – спросил он, притворяясь потрясенным. – Может, тогда она ревнует.

– Сет! Нет! – Лереса засуетилась, поняв, о чем говорит С. – Как ты можешь так думать обо мне? – прошептала она, слегка ударяя его в грудь. – Нисколько. Чира точно не ревнует меня, – отрицала она, – она живет, противореча всему, что ее окружает.

Он улыбнулся.

– Твоей вины нет в том, что ты так очаровательна. – Он обнял ее за талию. Она обвила руками его шею по привычке. Лерен поцеловал ее. – Так… ты будешь спать со мной сегодня вечером или мне придется довольствоваться диваном?

Келани краем глаза взглянул на диван, о котором шла речь.

Она не переставала думать об этом. В этой крошечной комнате были лишь двуспальная кровать и древний диван. Ей было так хорошо в объятиях Станкевичуса, что она забывала о скрипящих досках под матрасом. Но ее тело все еще ныло от этой неудобной мебели.

Она не могла позволить ему там спать. Но мысль о том, что она будет лежать всю ночь всего в нескольких дюймах от него, беспокоила ее неописуемо. Отец отругал бы ее за это. И Киган. Даже Кирстин.

Но их не было рядом. И она никогда больше не будет разлучена с Сетом.

– Было бы очень жестоко с моей стороны лишать тебя всех благ матраса, лерен Станкевичус, – пошутила она. – Ведь моя жизнь зависит от вашего благополучия.

С. кивнул. Он заложил руки за спину и надул грудь колесом.

– Полностью согласен, – подыграл он ей в этом камерном театре. – Убежден, что, лежа рядом с вами, лереса Кевалайн, я преумножу свою доблесть многократно. – Он простер руку перед собой. – Будьте так добры и покажите мне путь. Я буду рад последовать за вами, – подытожил он.

Келани улыбнулась.

У нее не было платья, чтобы схватиться за него, присаживаясь в мнимом реверансе, поэтому она важно подбоченилась и повернулась, указывая дорогу.

По мере того как она подходила к постели, ее сердце билось все быстрее, угрожая взорваться и затихнуть окончательно.

К. знала, что С. следует за ней. Чувствовала. Ощущала его теплую ауру, даже через кожаную броню. Слышала его дыхание. Она могла поклясться, что до нее доносился даже равномерный стук его сердца.

К. вошла в комнату и застыла, глядя на кровать. Внезапно она стала слишком узкой, слишком маленькой для двоих.

Она услышала скрип закрывающейся двери. Лереса почувствовала, как