властью, выходящими за рамки человеческих чувств и возможностей. И в тот момент их превосходство над другими, проявлявшееся в тугих мышцах и несгибаемой воле, показалось мятежнице выше законов природы, почти оправданным. Как будто трое из Святой Четверки переродились в их тела. Но столкновения между богами никогда не заканчивались хорошо, и это не станет исключением.

Она подумала, что, возможно, лереса уже пала, что это лишь ее тело еще стоит на ногах, преодолев муку смерти, и душа не спешит пересечь грань небес. Однако К. жаждала расплаты. Чира видела, как кожа натянулась на ее лице. Как пульсировала вена на виске, наливаясь кровью. Как в ее глазах искрилось отражение золотого облика С.

Сет был сосредоточен на своем противнике. Он двигался из стороны в сторону, уворачиваясь от ударов. Он хотел воткнуть одно из лезвий в его тело, но А. перемещался слишком быстро, почти так же, как и он.

Туника, прикрывавшая броню, потеряла свой девственный вид. Она была разорвана, грязна и кое-где уже окрашена кровью А.

С. ударил его, поцарапав кожаную броню, и сумел оставить мелкие порезы на ноге и плечах. Но и Анатчиш не медлил. Множество золотых чешуек было рассыпано по земле. Хлопья чешуи, которые Аворик сумел вырвать с его нагрудника. Они скрипели под сапогами, словно стеклянные игрушки. Однако больше всего Станкевичуса взбесило то, что Анатчишу удалось отразить его мастерский натиск, ударив С. локтем в лицо, и у него пошла кровь. Он вонзил свой скрученный нож в ту щель на броне А., где пуля проделала брешь. Ничего. Ему нужно было лишь глубже протолкнуть лезвие, покрутить и потянуть, и А. ахнул бы, как рыба, вытащенная из воды, пока не захлебнулся бы воздухом, как собственной кровью.

Но нет. Он был быстрым, умелым бойцом.

Первое, что сообщил С. отец, когда вернулся в Живые воды, после того как в Корнях вскрыли конверты, было то, что Киган не будет представлять род К. Сет и сам понимал, что секир К. не пошлет своего умирающего наследника на поле боя и не выставит себя дураком, но услышав это из уст своего отца, лерен совсем расстроился. До этого момента его не покидала надежда, что он встретится с К. лицом к лицу, чтобы растоптать его, сравняв с грязью, показать Кигану, что род С. выше и сильнее. Но он также осознавал, что не сможет в полной мере ощутить вкус победы, если будет сражаться с больным.

Мысль о противостоянии с другими Именами, которые были недостойны его навыков и едва заслуживали быть растоптанными подошвами его ботинок, притупила азарт от ожидания Арены. Его рвение было омрачено разочарованием, он понимал, это будет слишком легко. По этой причине он решил бросить себе другой вызов. И благодаря К. ему удалось развлечься. Но, к его удивлению, Анатчиш оказался достойным соперником. Воином, чьи умения неожиданно пробудились ради него. Только для него.

Он молча поблагодарил Четверку за вернувшееся возбуждение, которое заставило его дрожать с головы до ног. И за то, что у него не было времени зевать и он нашел себе наконец потеху.

Теперь ему просто нужно было это пережить. Сломать его. Улыбнуться в его окровавленное лицо. И запечатлеть в памяти последнюю гримасу А. Ярости? Отторжения? Страха? Попросит ли он о пощаде? Запустит ли сигнальный огонь? Почему нет? Учитывая близость его родовой линии к Джетенопикс, вполне возможно, что Аворик унаследовал их трусость.

Пыталась ли секейра Джетенопикс сдаться, прежде чем стрела Бельтесорн пронзила ее лоб?

«Блуинс, просто загляденье, с таким маленьким, добрым девичьим личиком… Кто бы мог подумать, что тигр с острыми когтями окажется в клетке крошечного тела?»

Арена казалась ему коробкой, полной сюрпризов.

«А ты думал, что будет скучно», – упрекнул он себя.

Меч Анатчиша искал его голову. Сет уклонился. Он поставил ему подножку, но противник увернулся, отпрыгнув назад. А. замахнулся вновь, метясь в ключицу лерена, – Сет закрутился на месте, как волчок. Скрещенные ножи преградили путь мечу, отклоняя лезвие. Он тут же набросился на А., чтобы вонзить кривой клинок в доступный кусочек кожи, но А. отбил атаку нарукавником.

Сталь звенела и дрожала при каждой встрече лезвий. Противники создали водоворот пыли и оружейного лязга, не в силах оторваться друг от друга. Когда С. развернулся еще раз, меч А. приблизился к его руке, готовый располосовать ее, вкусить первую кровь. Но Сет был быстр, и лезвие едва начертило тонкую красную линию у основания его большого пальца. Он отступил, но ненадолго.

Сет не видел ни малейшего намека на радость на лице своего противника, тот по-прежнему был серьезен, как и в начале боя, сосредоточенный и нахмурившийся. Его собственное лицо, напротив, было предельно расслабленным. Сет чувствовал себя в своей тарелке, облизывая обветренные губы и улыбаясь, предвкушая конец Арены.

Он прищелкнул языком. Почему А. не улыбался? Почему не чествовал свое маленькое достижение? Он должен был упиваться своей маленькой победой, ведь на большее он рассчитывать не мог. Хотя С. бы не злился на него за это, смерть А. от его рук тоже не будет медленной.

Его не пугало, что он потерял одно из своих орудий. Кинжала было более чем достаточно. Может, ему бы хватило и голой руки, чтобы победить.

Аворик наступал. Меч рубил воздух сверху вниз. Сет защищался правой рукой. Левой он схватился за запястье Аворика. Затем он убрал лезвие, которым сдерживал меч, разорвав их металлический поцелуй, с единственной целью – воткнуть его в ту брешь, которой он так страстно бредил. Брешь от пули на боку лерена.

А. зашипел.

Удар головой. Толчок. Окрашенный красным клинок вынырнул на поверхность. Меч выпал из руки A., и он сам оказался на земле, истекая кровью. Сет двигался как змея и был готов ужалить. Ботинок С. вдавил запястье лерена в землю, почти сровняв его со щебнем. Аворик зарычал, пока рык не перешел в резкий вздох. Он показал противнику зубы, как бешеный пес. Станкевичус улыбался.

– Тебе следовало воспользоваться своим шансом, – сказал он четко.

Свободная рука А. пробежалась по поясу, нащупывая одну из игл. Движение было слишком молниеносным, чтобы его противник успел что-то предпринять.

Игла вонзилась в поножи[3], чуть выше колена. Станкевичус выдохнул, как разъяренный бык, пятясь назад. Он вытащил иглу. В этот миг Анатчиш успел уже подняться и вновь схватился за меч здоровой левой рукой. Сет сощурил глаза. А. был в невыгодном положении. Его боевая рука безжизненно и бесполезно висела сбоку, пальцы посинели и растопырились. Он не мог физически