На горизонте виднелись жиденький сосновый лесочек и далекий горный хребет с критичной степенью сколиоза. Где-то по правую руку вдалеке ютились небольшие домики, для которых «аварийное состояние» – это льстивый комплимент, а земля вокруг них напоминала неровные заплатки на старом лоскутном одеяле. Мне казалось, что облака – это пена выкипающей кастрюли, которая медленно стекает по горным склонам, вызывая у меня внутреннее восхищение.

Меня тащили по старой дороге под конвоем, укрыв плащом, который наверняка шили двоечники на уроке труда. Послы тоже были одеты не от кутюр, прикрывая дорогие одежды облезлыми лохмотьями. Мне казалось, что вот-вот в моих руках появится табличка с надписью «Украли деньги и документы! Срочно нужны деньги на билет!», а наша экспедиция спокойно сэкономит командировочные за счет моего жалобного взгляда и преисполненного трагизма лица.

– Времена сейчас опасные! Если будут спрашивать кто мы – мы купцы! – заметил один из послов, пока я едва перебирала ногами, прикидывая, как бы половчее улизнуть.

Через несколько шагов я почувствовала жжение на ладони, словно мне дали подержать еще не остывшую печеную картошку. Еще один шаг, и меня передернуло адской болью и скрючило аккурат возле какого-то дорожного указателя. Я забыла! Я же не могу покидать пределы столицы!

– Дальше мне нельзя! Если я покину Кронваэль, я умру! – взвизгнула я, тряся рукой и чувствуя, как от боли глаза на лоб лезут.

– Как не можете? Вы плохо себя чувствуете? – сквозь мой персональный ад слышались голоса суетящихся «сватов», которым я протянула горящую красным светом руку с печатью.

– Вы только поглядите! – воскликнул толстяк, склоняясь над моей рукой. – Он обманул нас! Щенок обманул нас! Он не сказал, что у Импэры стоит печать, привязывающая ее к этому городу! Мерзавец!

Я сглотнула, поднялась, сделала несколько неуверенных шагов назад, переводя дух и млея от внезапной слабости, которая обычно возникает после сильной боли.

– А может, все-таки попробовать… – задумчиво предложил кто-то из делегации.

– Ни в коем случае! Ты что? Слепой? Нам приказано доставить ее живой и здоровой! Перо! Чернила! Живо! – приказал толстяк, снимая капюшон. Нам навстречу двигалась невзрачная деревянная карета, похожая на инженерные потуги деревенского умельца, решившего «на слабо» переплюнуть отечественный автопром. Масштабы инженерной мысли воистину поражали: сразу два велосипеда внезапно лишились погнутых и спущенных колес, чтобы увенчаться деревянной сортирной кабинкой. Получившийся экспонат был оборудован естественным кондиционером в виде щелей и имел мощность в две чахлые лошадиные силы. «Тссс! Тебе сказали, что это для конспирации! – заметила Интуиция, подозрительно оглядываясь. – Алло! Вы вызывали такси? К вам едет «Насератти» соответствующего цвета!»

Послы отошли подальше и принялись что-то мрачно обсуждать. Лорд Бастиан-старший хоть и вращался в гробу, но в этот момент слегка замедлился, ибо я была очень благодарна ему за возможность избежать поездки со сквозным ветерком!

– Мы не имеем права рисковать вашей жизнью, – заметил толстый посол, подходя ко мне и вытирая пальцы-колбаски, испачканные чернилами. Он вложил мне в руку свернутую записку. – Передайте вашему Бастиану. Мы возвращаемся во Флармер!

Если кто-то подумал, что я помахала рукой на прощание и утерла слезу от переполнявших меня чувств, он глубоко ошибается. Я тут же развернула записку, быстро пробегая глазами чужой размашистый почерк.

«Берем свои слова и земли обратно. Если Импэра не может покинуть Кронваэль, значит, ей не придется его покидать! Надеюсь, вы понимаете, что мы имеем в виду! Больше никаких переговоров! Наше решение окончательное!»

* * *

Лорд Бастиан смотрел на меня волком. Черная Шапочка в моем лице платила ему взаимностью, глядя на него, как на пирожки, прошедшие весь пищеварительный цикл и оставленные в укромном месте. «Бабушка-бабушка! А почему у тебя глаза такие большие? – съехидничала Интуиция и тут же ответила. – Да я только что прозрела!»

Я даже украдкой заглянула в записку, прикидывая, сколько чтений потребуется, чтобы принять такую поправку к грандиозным планам. Судорожно-глотательное движение явно свидетельствовало о том, что информацию лорд все-таки проглотил, а теперь медленно переваривает, уставившись в одну точку. Опыт подсказывал, что если начальство, получив отчет, мнет его руками, делая бумажку мягкой и нежной, это означает то, что решение уже на подходе и пахнет неприятностями.

Скомканная записка полетела мне в лицо, кресло с грохотом перевернулось, кулаки опустились на стол, а их обладатель – на колени, скривившись так, словно вот-вот выдавит из себя готовое решение. Я даже подумала вернуть ему записку, чтобы ему было чем утереть… слезы? Он что? Плачет?

– Эту печать мне поставил твой отец! – сообщила я, думая о том, как меня угораздило забыть об этом!

– Молчать! – злобно рявкнул Бастиан, растирая по лицу слезы. – Я сказал тебе – молчать! Не смей напоминать мне о моем отце! Ненавижу тварь! Ненавижу! Сколько себя помню – ненавижу!

Я прикинула, что мне еще чистить пять килограмм картошки, поэтому направилась к двери, но внезапно меня схватили за руку и дернули обратно. Дверь закрылась, ключ повернулся в замке. Меня дотащили до кресла, несмотря на мое сопротивление.

– Сидеть! – приказал мне лорд, растирая слезы и тяжело дыша. Я попыталась вырваться, но меня силой усадили в кресло. – Ты не откроешь эту дверь, пока я тебе не дам разрешения! Ты меня поняла? Посмотри мне в глаза! Ты меня поняла? ПОНЯЛА? Я С КЕМ СЕЙЧАС РАЗГОВАРИВАЮ? В ГЛАЗА СМОТРИ!

Несколько тяжелых вздохов, слеза, скатившаяся по щеке, какой-то странный взгляд покрасневших от слез глаз и… лорд рухнул на колени, сжимая мою руку. Он проглотил судорожный вздох, держа меня за руку, которую я упорно пыталась вырвать. После короткой стычки он дотащил мою руку до своей щеки и прижался к ней, закрывая глаза и тихо сопя в мою ладонь. Возможно, я бы еще немного подергалась, если бы в другой руке Бастиана не увидела тонкое лезвие кинжала.

«Санитаров когда вызывать будем? – осведомилась Интуиция, поднимая брови и созерцая эту картину. – Если прилетит вдруг дракон и начнет все крушить вокруг, мы с этим впечатлительным в одном подвале прятаться не будем!»

– Только посмей что-то сказать! Я убью тебя на месте! Просто слушай! Молча! Я всю жизнь стоял в тени своего отца… – прошептал Бастиан, подняв на меня покрасневшие от слез глаза, сжимая мою руку и вытирая ею свои слезы. Мои пальцы прижали к своим горячим губам, откуда вырывалось жаркое дыхание.

«У меня есть предложение отгрызть себе руку? Видишь, у человека платка нет! Это – только слезы, а как сопли пойдут, то на чей кулак он их будет наматывать?» – уныло предложила Интуиция, пока я осторожно потянула свою руку на себя, пытаясь высвободить ее, пока в нее не высморкались.

– Я всю жизнь… только и слышал: «Ты… должен!» – переполненные слезами серые глаза смотрели куда-то сквозь меня. По губам Бастиана поползла нервная улыбка. Он водил моей рукой по своим щекам, снова и снова прижимая ее к своим губам.