Сказывают, красавица-дочка расцеловала пропахшего копотьюкузнеца, потом вынесла печальную, белую с красным фату – подарок к будущейсвадьбе от самой Богини Весны, – и низко склонилась перед отцом:

– Покрой, батюшка! Я ведь за другого своей волей невыйду…

И закрыли невесту. Если не Кию – никому больше не зреть еёдевичьей красоты. Еле ушёл оттуда кузнец… Но всё же ушёл и отправился на лыжахпрямо в низину, к Волосову святилищу. Таких святилищ теперь много было повсюду.Давно уже не стало любимых прежних Богов, но ведь жертвовать и молиться можно ибез любви – достанет боязни. Быстро бежал Кий, а сам думал дорогой, как бычудище вернее отвадить.

Разнаряженная, точно на выданье, девчонка уже опухла от слёз– глаз не видно. Первым долгом Кий отогнал от неё мать:

– Да погоди ж ты реветь! Уморишь дочку до времени!Иди-ка лучше домой да затевай пироги, вернёмся голодные, есть станем просить!

Хотя вполне могли те пироги пригодиться и для поминок. Ушлабедная женщина, так и не сведавшая, что из её волоска зародился когда-тоЗмей-погубитель. А кузнец заставил девушку вытереть слёзы, умыть лицо снегом.Дал в руки ножик и чурочку, велел строгать помаленьку. Да вразумил:

– Как налетит Змей, держись погрознее. Гляди на него,как будто примериваешься. И поддакивай знай, о чём ни спрошу!

…Вот испуганно схоронился серебряный Месяц, не желая зретьнепотребства, и издалёка послышался тяжёлый свист перепончатых крыл: это СкотийБог летел за добычей. Снова затрясло несчастную девку, ножик вывалился из руки.Но кузнец успел ей шепнуть:

– Сказано, грознее гляди!

Змей опустился наземь, взвихрив снежную тучу. Завертелголовой, высматривая красавицу. Кий окликнул его:

– По здорову ли, Горыныч? Ну как, выучился выжимать изкамня водицу?

Горыныч – так называли Волоса по Железным Горам и ещёоттого, что падал он из-за туч, похожих на горы.

– И ты гой еси, кузнец, – отмолвил онудивлённо. – Нет, не выучился ещё…

– Ну, это беда поправимая, – сказал ему Кий икивнул на сидевшую девушку: – Я тут сестру к тебе снарядил, она посильней менябудет. Она тебе живо всю премудрость покажет. И тебе, и жене твоей Волосыне, ималым Змеёнышам…

Сирота наконец осилила страх, подняла голову и посмотрела наЗмея – как на проказливого кота, подобравшегося к сметане. Опешило чудище:никогда прежде на него так не смотрели! Только и нашёлся Волос спросить:

– А что это она там такое строгает?

Кий ответил:

– Примеривается, хочет вас всех свежевать, да боитсяшкуры испортить…

Не в шутку перепуганный Змей начал пятиться, заморгал… Асмышлёная девушка оглядела кольчужную чешую, оглядела когтистые лапы – иподдакнула, как сговорились:

– Пожалуй что на подмётки сгодится…

Тут уж у Змея от страха в животе заурчало. Ударил могучимикрыльями, взвился и дал дёру, как будто гнались за ним. Такой поднял ветер, чтоКия и девушку сбило с ног, замело снегом, едва откопались. Хорошо, Скотий Богтого не видал.

– Эх, жаль, больно быстро удрал, – сокрушалсякузнец, пока шли назад. – Не выспросил я у него, что они над Сварожичамиучинили, живы ли славные!

Злая Морана долго Волоса укоряла:

– Девки побоялся, негодный! Ты вспомни-ка, с кем силамимерялся! А ледяной зуб на что? Или со страху всё позабыл?

– Да-а! – обижался Змей. – Одного я в спинуударил, с другим и втроём едва совладали, до сих пор хребтина болит! Ты откузнеца сама бегала, а сестра-то ещё посильнее его, он сам мне сказал…

Говорят, с той поры он летал за данью всё неохотнее, потомсовсем перестал. Очень боялся опять наскочить на столь же грозную девку, –не одна она на свете такая! Не соберёшь ведь ни косточек, ни чешуи!

Зато меж Людьми завелись дерзкие и смешливые, начали ходитьот деревни к деревне, распевать задорные песни про смелого кузнеца и глупогоЗмея, на все лады издеваться над Кромешным Миром, над мраком и Смертью.Скоморохи – вот как прозывали этих Людей, и у Чернобога с Мораной не сталохудших врагов, разве что кузнецы, подобные Кию.

А маленький сын Перуна и Лели подрастал среди Змеевичей.Играл с ними, потом почтительно и внимательно слушал, чему учила Морана. Он былочень неразговорчив и не расспрашивал о матери, не рвался больше к отцу. Злаяволшебница долго пыталась прочесть его мысли, выведать, что сохранилось в егопамяти, что поистёрлось. Но так и не сумела. Ведь он был внуком Земли и Неба,внуком Любви и сыном Богов. Стали Морана и Чернобог призадумываться, не выросбы этот мальчонка им на погибель, – а и вырастет ведь, если недоглядеть…Долго советовались и наконец порешили:

– Оженим их с младшенькой Змеевной, когда подрастут!

Сын Перуна выслушал с низким поклоном и опять ничего несказал. Вот и поди разбери, что там у него на уме. А ходили за ним всёняньки-чернавушки, те самые, избравшиеся Змею в дань ради своих племён. Толькоони, хоть и редко, слыхали, как смеётся сын Грозы и Весны. Зато часто случалосьим прятаться за его неширокой спиной то от ярого Змея, то от гневливой ЗмеихиВолосыни. Почему-то те не могли вытерпеть его взгляда: пошипят, пошипят, да иотползут…

Тем временем на Людей навалились новые горести. Назасыпанной снегом Земле стояли такие безжалостные холода, что птицы, неспрятавшиеся в ирий, мёртвыми падали с деревьев в лесу. Дикое зверьё приходилок домам, просилось погреться. Сказывают, кузнец Кий первым додумался задобритьнеумолимый мороз угощением, откупиться едой. Велел юной жене наварить горшочекячменной кутьи – сладкой каши на меду, с сушёными ягодами – и выставил его за порогсо словами:

– Мороз, мороз! Иди кутью есть! Не морозь ни меня, нимоих коров, овечек да свинок…

И вскоре было замечено – тех, кто не скупился на угощение,мороз обходил. Зато Железные Горы, доселе чуть видимые под Месяцем вдалеке,стали как будто приближаться, расти. И догадались Люди: это слой за слоем,пласт за пластом прибывал на них лёд. Совсем гибель, если и дальше вширьрасползётся, до края Землю заляжет…

Только злая Морана и этакой казнью была ещё недовольна. Ужочень ей не терпелось совсем извести на Земле живое дыхание: мыслимо лидождаться, пока достигнет краёв Земли, доползёт к Океан-морю медленный лёд!Сварила она вонючее варево, бросила в него крысиный помёт, плюнула, произнеслазаклинание – сгустился серый пар над грязным котлом, ступила на пол пещерыМоровая Дева в белых смертных одеждах, тощая и голодная, с длиннымираспущенными волосами. А в правой руке у неё был скорбный платок, какимпокрывают невест: чермный, цвета спёкшейся крови.

– Ходи меж Людьми, – приказала ей мерзкаяведьма. – Повевай, помавай своим платом на север, на юг, на запад и навосток! И чтобы некому было хоронить умерших там, где ты пройдёшь!