– Но ты же получишь… наследство, – шепнула Марьяна – иприкусила губу, осознав, как жестоко прозвучали ее слова.

– О-го! – с расстановкой молвила Лариса. – Наследство? Тыуже все прикинула, да? Какая же ты расчетливая сучка оказалась, Маряша! Кто бымог подумать… а такая девочка – глазками моргала! Как Виктор тебя называл?Гертруда?.. Черта с два!

Лариса резко выпрямилась, запахнув халат, словно отвращение,которое внушала ей Марьяна, было невыносимым.

– Самое смешное, что ты рано засуетилась. – Глаза у нее былитеперь не голубые, а зеленоватые – цвета льда. – Чтобы вступить в праванаследства, мне еще надо выйти отсюда живой. Tебе тоже, между прочим! Хотя я непредставляю, как ты вообще сможешь жить после того, как по твоей вине убилиотца вот этого пацанчика. – Она дернула подбородком в сторону Саньки.

– Ты же сама просила Надежду… – выдохнула ошеломленнаяМарьяна.

Лариса холодно, недобро улыбнулась:

– Только не пришивай мне это дело, ладно? Я просила Надеждуне молчать, потому что Рэнд тогда впрямую угрожал расправиться с Санькой. Атебе ведь он ничего такого не говорил, верно? Тебя только чуть-чуть припугнули– и ты сразу выдала им голову Виктора на блюдечке с голубой каемочкой. Ты неГертруда, моя дорогая, ты Саломея! А теперь хочешь, чтобы я спасала тебя итвоего любовника? Ничего себе, ангел сизокрылый: девятерых кокнул ни за что нипро что, а ты из него героя делаешь? В конце концов, его никто туда не звал, вэти кавказские регионы. С мечом пришел – от меча и… У них, у этих, знаешь как?Кровь за кровь, смерть за смерть. Так что если по справедливости, Григорийполучит то, что должен получить. Эра милосердия давным-давно кончилась! Дажебудь у меня деньги… а их пока все равно что нет! Или, может, мне пойти опятьрасположиться там с раздвинутыми ногами, чтобы Гришу выкупить? А самапостараться не хочешь? Почему ты только от меня этого требуешь?

Лариса вскочила из кресла, в раздражении отмахнулась:

– Ну, чего пялишься?! – И скрылась в ванной, так шарахнувдверью, что в коридоре затоптался часовой: наверное, решил, что у русских опятьчто-то произошло. Марьяне даже послышалось, что он звякнул ключом в скважине.

Впрочем, может быть, охранник даже и заглядывал – она этогоне заметила.

Не могла заметить. Стояла на коленях, до боли вцепившись вподлокотники кресла, и смотрела на дверь, за которой скрылась Лариса. Цепочка,украшавшая витую ручку, позвякивала о филенку:

«Эра милосердия… звяк-звяк… кончилась… звяк-звяк…»

Бог ты мой… Вот так колоду перетасовала судьба! Выпалсначала трефовый валет – Борис. Потом пиковый король прикончил червонную даму –Надежду – и лег на пути благородного червонного короля – Григория. И вот теперьиз этой колоды выглянуло лукавое лицо роковой дамы пик…

Ну, бывают в жизни совпадения… бывают – и с ног сшибают.Одно за другим, одно за другим катятся они сегодня, валом валят на Марьяну.Сначала сумасшедший бальзаматор Рэнд оказывается нижегородским «кооператором»от медицины и в то же время – алчущим крови мстительным горцем. А теперь Лариса– жена Виктора, мать Саньки! – оказалась проституткой и шантажисткой попрозвищу Золотая Лисичка. Вдобавок утонченной садисткой, не ведающей жалости,потому что «эра милосердия кончилась».

Конечно, выражение не больно-то распространенное, однаковполне могла найтись сотня-другая людей, которые привыкли его употреблять. Ноуслышать это от красавицы с фигурой фотомодели, черные волосы которойбеспорядочными прядями падали на лицо, закрывая его, подобно той незабываемой истрашной черной маске… Нет, Марьяна не сомневалась, что не ошиблась! И сразупоскакали, посыпались, как мелкие камушки со склона, осколки воспоминаний,фраз, неосторожные обмолвки, намеки – все, обратить на что внимание Марьянераньше и в голову бы не взбрело… Если бы не прозвучали вдруг эти незабываемыеслова: «Эра милосердия кончилась!»

«Она появилась – будто призрак из прошлого», – рассказывалБорис о той девушке, встреченной в магазине. Марьяна видела ее лишь мельком,запомнила только высокий рост и очень красивую рыжую дубленку. Интересно, уЛарисы имелась такая?.. Ох, чем только не были набиты Ларисины гардеробы, развеза всем углядишь! Некоторые шубки так и оставались похороненными в шкафах. Нет,вроде бы рыжей дубленки Марьяна не видела – а все-таки та девушка была именноЛарисой.

Стоит вспомнить, как взвился Борис, услышав недавно это имя!Он рассказывал о женщине, которую насилуют боевики Рэнда; Марьяна же вскрикнулав испуге: «Лариса?!» – и Борис мгновенно среагировал на это имя – будто изпрошлого простерлась чья-то рука и хлестнула его раскаленной плетью понезажившей ране: «Не знаю я, как ее зовут! И знать не желаю! Не хочу я еевидеть!..»

Надо надеяться, он ее не видел, иначе Ларисе не выйти изкамеры пыток живой! Да, если бы Борис узнал, что его мучительница в двух шагах…уж, наверное, Рэнд не отказал бы своему приятелю в такой малости: до смерти еезамучить. «А ведь и правда – Борис не выпустил бы живой Золотую Лисичку!» –подумала Марьяна, вспоминая мутный взгляд и дрожащие руки своего бывшего мужа.Или… или Рэнд не допустил бы этого? Если его интересуют будущие капиталы –безусловно, не допустил бы! Если же он и впрямь закадычный друг Бориса – ну чтоже, вполне может подарить ему эту драгоценную игрушку. В таком случае жизньЛарисы висит на волоске. Просто чудо, что Борис еще не наткнулся на нее.Конечно, он сторонится того насилия, которое является ремеслом Рэнда. «Ничегоне хочу знать!» Посмеиваясь над жертвой этого насилия, он все же не пошел нанее посмотреть. Забавно и страшно: Ларисе до сих пор спасает жизнь именно то,за что Борис убил бы ее своими руками. Память о своих страданиях! Да почемупамять? Конечно, психика у него и сейчас надломлена. И опять Марьяна стоялаперед вопросом: знает ли Рэнд – нет, не о том, кто для Бориса его пленница,жена убитого бизнесмена, такое совпадение было бы уж слишком фантастическим. Авот знает ли Рэнд, что произошло в свое время с Борисом?.. И вновь замелькалиперед глазами незабываемые картины, навеки изъязвившие память Марьяны – такоспины изъязвляют лицо.