Соваться к Бахтину Руслану ох как не хотелось, особенно нехотелось показывать редакционное удостоверение или даже паспорт. Фамилия…Эксперт, следователь, любой другой милиционер наверняка не вспомнит фамилию молодогочеловека, убитого двенадцать лет назад. У них таких убитых - десятки, сотни. Ау Бахтина Нильский - один, он за этого Нильского срок мотал, и имя это догробовой доски не забудет. Прийти к Бахтину без документов? Фигушки! Охранапервым делом спросит, назначена ли встреча, а потом паспорт потребует.

И тут Руслан столкнулся с негативными последствиямиособенностей собственного характера. Он никогда не был болтлив. То есть он могбыть душой компании, охотно и умело поддерживал разговор в любой ситуации и слюбым количеством людей, но - так уж повелось еще со школьных лет - с уважениеми трепетом относился к тому, что входило в понятие "личная тайна".Много чего он сумел разузнать сначала о жителях своего города, потом о коллегахпо редакции, потом и о разных других людях, проживающих в Кузбассе, но никогдаэти знания не обретали с его помощью форму сплетни или скандальной публикации,если на то не было редакционного задания. Чужие секреты не распирали егоизнутри, не рвались наружу, не зудели хронической болячкой, которую непременнохочется потрогать или почесать, поэтому хранить их не составляло для РусланаНильского ни малейшего труда. И точно так же он относился к секретамсобственным, к которым в первую очередь причислял поиски правды о смерти своегобрата. Никому, кроме матери и работника милиции Петра Степановича Дыбейко, онникогда не говорил о том, что пытается выяснить, за что на самом деле Бахтинубил Мишу. Разумеется, у Руслана были друзья, и девушки у него тоже были, ноникому из них он этой единственной своей тайны не открывал. Зачем? Он как-топривык, что это его личное дело. Даже мать не поддерживает его идею.

Теперь же пришлось задуматься, а прав ли он был, скрываядаже от самого близкого друга ход своей осадной войны против Бахтина. Чего скрывать-то?Ну разве что из опасений, что не все люди умеют так держать язык за зубами, каксам Руслан. Разболтает один, подхватит другой, так и до Бахтина дойдет. А тотпримет соответствующие меры. Денег у него море, а у кого есть деньги, тот можетвсе. Да, опасаться следовало, но вот настал момент, когда без помощи другапросто не обойтись. И Руслан решил рискнуть.

Володя Баблоев, красивый кавказец со сросшимися у переносицыбровями, работал в их же газете спортивным обозревателем. Выслушав длинныйрассказ Руслана, он понимающе подмигнул:

- Я понял, ты хочешь меня к Бахтину заслать, верно?

- Ты согласен?

- А чего? Конечно, согласен. Только я с паспортомпоеду, редакционную ксиву с собой не возьму. У тебя публикаций много, твояфамилия может примелькаться. Если Бахтин хоть раз на твою фамилию среагировал,когда газетку почитывал, то наверняка запомнил, в каком издании ты трудишься. Ичеловек из этого же издания его насторожит. Я чайником прикинусь, ну, кпримеру, учителем физкультуры в средней школе. Дешево и сердито. Если что - оспорте могу поговорить вполне квалифицированно. Когда это все было-то?

- В восемьдесят четвертом.

- Значит, мне было пятнадцать… Нормально, для твоейлегенды сойдет. Давай еще раз проговорим детали. Значит, я летел в Хабаровск.Когда точно?

- Летом.

- Лето большое, - шевельнул густыми бровями Володя.

- До пятнадцатого июля. Потому что после пятнадцатогоБахтин уже торчал в охотничьем домике.

- Весь июнь и половина июля… Многовато. Если онпопросит уточнить дату, могу не попасть в цвет.

- Да ты что, Вовка, столько лет прошло! Ты вполнеможешь забыть точную дату. Не бери в голову, для чего ему проверять?

- А зачем я летел в Хабаровск?

- К родственникам, на каникулы. Родственники - людималообеспеченные, поэтому тебе родители дали с собой деньги, сто пятьдесятрублей, чтобы ты не сидел на шее у хозяев нахлебником. Но у родителей этиденьги тоже были не лишними, они их специально копили, чтобы ты мог на великуюреку Амур посмотреть и через реку в Китай заглянуть. Такая у тебя была детскаямечта.

- Красиво, - протянул Баблоев, - река Амур, Китай…Может, и вправду слетать да глянуть, а? Ты с таким чувством рассказываешь, чтомне и на самом деле захотелось…

- Не отвлекайтесь, папаша, - шутливо одернул другаРуслан. - Запоминайте душераздирающую историю. В аэропорту тебя, как водится,обокрали плохие дядьки, но ты обнаружил это только в накопителе, когда уже сдалбагаж и зарегистрировался на рейс. Деваться некуда, телефонов там нет, домой непозвонить, с рейса не сбежать, и вообще стыдно, больно и противно, как всякомунормальному обворованному. Ты стоишь у стеночки, отвернулся и горько плачешь. Итут к тебе обращается красивая высокая стройная девушка, жалеет, утешает, даеттебе выплакаться на своем плече, вытирает тебе сопли. Выслушав твою горестнуюисторию, открывает кошелек и достает деньги. На, мол, мальчик, не плачь, все вэтой жизни поправимо.

- Сколько денег дает?

- Я думаю, рублей семьдесят*восемьдесят, вряд либольше. Сто пятьдесят рублей по тем временам - сумма немалая, зарплата инженерабыла меньше. Сколько могло быть с собой у вчерашней студентки, уезжающей настажировку? Полагаю, рублей сто-сто двадцать, а то и меньше. Ей же должны былипо месту стажировки зарплату платить. Понимаешь, Вовка, я не знаю из какой онабыла семьи, может, там папа - академик, а мама - заслуженная или народнаяартистка, денег куры не клюют, тогда они могли своей ненаглядной доченьке вдорогу и побольше дать. Но в любом случае сто пятьдесят рублей она бы тебе недала, это все-таки очень много. Я думаю, даже и семьдесят рублей - много. Пустьбудет пятьдесят. В самый раз.

- О'кей, - согласился Володя, - пусть будет пятьдесят.Сидели мы рядом?

- Ни в коем случае! Она сунула тебе пятьдесят рублей, итут подали автобус и вас повезли в самолет. Когда вы прилетели, тебе не сразуудалось к ней подойти, она сидела ближе к выходу и уехала в здание аэровокзалапервым автобусом, а ты - вторым. Но возле багажной стойки ты ее отыскал, тебестало неловко, весь полет ты маялся и решился все-таки деньги ей вернуть. Онаденег не взяла, засмеялась и ответила: "Вырастешь, начнешь самзарабатывать - тогда и отдашь." Схватила с транспортера свой багаж и пошлак выходу. А ты остался, потому что твоей сумки еще не было.

- А я крикнул ей вслед: "Как я вас найду?" Яже должен был, как юноша совестливый, об этом спросить.

- А она тебе ответила: "Захочешь отдать деньги -найдешь!" И исчезла.

- Какой у нее был багаж? Сумка, чемодан? Сколько мест?

- Ты не помнишь. Во-первых, ты был взволнован и смущен.Во-вторых, тебе и в голову не пришло обратить на это внимание. А в-третьих, - вэтом месте Руслан придал голосу побольше трагизма, - ты был так растрогандобротой и бескорыстием прекрасной незнакомки, что у тебя слезы навернулись наглаза, и ты вообще в тот момент мало что видел.