Ощупью он пробрался в кухню, зажег газ, разом осветившийкухню загадочным синим светом, и тут только вспомнил, что чайник сегодня погиб,источая тот самый «насыщенный аромат», который так расхваливал ДмитрийПавлович. Кирилл пробормотал себе под нос какое-то ругательство, полез затуркой и ударился босой ногой обо что-то твердое и мокрое.

Он зашипел от боли — пальцы как будто свело, — присел иувидел на полу старый велосипедный насос, невесть как попавший в кухню.

Скорее всего придурок Владик что-то делал со своимвелосипедом, да так и бросил насос посреди дороги.

От злости Кирилл еще раз пнул насос ногой — несильно, чтобыне дай бог не разбудить кого-нибудь, к примеру бдительную тетю Александру, —налил в турку воды и поставил ее на огонь.

Почему Соня так испугалась, когда увидела у него в рукахсвою сумку? С кем ночью разговаривал Сергей? Что именно он собирался узнатьзавтра?

Для кого предназначены ампулы в металлической коробочке?

Кирилл задумчиво смотрел в огонь, когда совершенно отчетливоуслышал, как стукнуло об пол что-то тяжелое. Он замер, но больше не доносилосьни звука. Он выключил газ, сиплое, еле слышное гудение мешало ему, и, осторожноступая, выглянул в коридор.

Тишина. Лунный свет. Сухие цветы в высоких вазах.

В ушах тоненько зазвенело, и он потряс головой, надеясьвытряхнуть звон. Ничего не происходило, но он знал — что-то случилось. Зналсовершенно точно, наверняка.

На притолоке возле двери Настя держала большой старыйфонарь. Кирилл брал его однажды, когда искал в сарае какие-нибудь подходящиебашмаки. Он осторожно взял фонарь и бесшумно обулся.

Дверь на улицу была закрыта. Он посветил — щеколдазадвинута, все в порядке. Садовая дверь тоже была заперта. Он взялся за ручку инавалился как следует.

Нет. Дело не в этом. Все закрыто.

Он стоял в темном коридоре и быстро соображал, что делатьдальше. Ломиться в комнаты? Открывать все двери подряд? Устроить большойпереполох? Вогнать наконец-то в гроб тетю Александру?

Он пошел по коридору, и ему казалось, что подошвы егоботинок грохочут по полу, как будто колонна демонстрантов двигается по Краснойплощади.

Комната Настиных родителей. Кирилл приостановился. Тишина.

Но в этом доме такие двери и стены, что разобрать, что заними происходит, — невозможно.

Комната Нины Павловны. Снова тишина.

Впереди комнаты Сергея, Сони и ее мамаши, а дальше гостинаяи библиотека. Туда можно зайти, не опасаясь, что кто-то подскочит с воплями:«Спасите, убивают!»

Кирилл миновал дверь Сергея и уже прошел было дальше, новнезапно остановился и оглянулся. — Фонарь он не включал.

Дверь в комнату Сергея была приоткрыта и слегка шевелилась,как будто от сквозняка.

Кирилл вернулся и остановился, прислушиваясь.

— Сергей, — позвал он осторожно и посветил в темный проем. —Сергей!

Никто не ответил, и Кирилл вошел в комнату. Луч старогофонаря, показавшийся ослепительным, метнулся по легкой шторе, по стене,выхватывая куски обоев и картин, и остановился на белом острове постели,вынырнувшем из темноты.

Сергея в комнате не было.

Кирилл быстро оглянулся и зачем-то еще раз позвал:

— Сергей! — и подождал, прислушиваясь.

На распахнутом окне полуночный ветер пузырем надул штору.

Куда он мог деться? Двери закрыты, в коридоре и ванныхтемно. Выпрыгнул в окно?

Нужно было соображать быстрее, и Кирилл вдруг пожалел, что унего нет с собой никакого оружия. Прошлой ночью он получил доской по голове.Что может произойти на этот раз, он не знал.

Он даже не предполагал, что вчера в саду мог быть Сергей. Онбыл абсолютно уверен, что знает, кто бродил ночью в туфлях Нины Павловны, — иошибся.

Значит, скорее всего, он ошибается и во всем остальном.

Кирилл выключил фонарь, бесшумно подошел к окну и отдернулштору.

Ночь. Тишина.

Он посветил вдоль дома в одну и другую стороны — просто так,чтобы не получить по голове сразу же, и, опершись рукой, перескочил черезподоконник.

Кого и как он станет искать в темном саду, если он дажеприблизительно не знает, в какую сторону идти? К садовой калитке и старомупарку? К заливу? К соседнему дому?

Он стоял, стараясь не шевелиться и надеясь на то, что егопротивник так же плохо видит в темноте, как и он сам.

Знать бы, во что он ввязался, черт побери!.. В глубинекустов что-то затрещало, как будто пробежал зверь. Пробежал и замер. Кириллвскинул свой фонарь, как автомат, и луч поймал шевеление в старой сирени.

Там кто-то был секунду назад. Был и исчез.

Кирилл заставлял себя ровно и глубоко дышать. Вернуться вдом? Зажечь свет? Разбудить всех?

Он опустил фонарь и прямо у себя под ногами, в пыли увиделнеровный широкий след, как будто здесь только что проволокли мешок с песком. Онпосветил дальше. След уходил в сторону залива и пропадал в газоне — трава былапримята.

«Оставь мне это. Я завтра же во всем разберусь», — таксказал Сергей человеку, которого Кирилл не смог ни разглядеть, ни услышать.

Завтра же. Завтра.

Завтра Сергей уже ни в чем не сможет разобраться.

Кирилл кинулся по следу, уходившему в траву. Ветка хлестнулапо лицу. Фонарь дергался у него в руке, и луч плясал по кустам. До залива —рукой подать.

Убивать Сергея в саду — опасно. Или его вытащили из комнатыуже мертвого?

Кирилл ни о чем его не спросил. Он спросил Нину Павловну, иона сказала, что Сергей спит.

Почему он не поговорил с ним, ведь все было яснее ясного?!

Он решил, что ошибся, — вот в чем дело. Он решил…

Сейчас это совершенно неважно. Сейчас он должен найтиСергея. Или его труп.

В густых зарослях фонарь уже почти не помогал, все равноКирилл ничего не видел дальше собственного носа. И тот человек значительноопережал его. Он потерял слишком много времени, пока бродил по темному дому ивслушивался в бесполезную тишину.

Он опоздает. Он уже опоздал.

Ему казалось, что рядом бежит кто-то еще, но некогда былопосмотреть. В темноте не было видно никаких следов, и он просто продирался всторону залива, даже не представляя себе, что станет делать дальше.