— Куда ехать? — спросил Кирилл. — В Питер? В зеркало заднеговида он наблюдал за мужиком, который все хлопотал над Сергеем.

— В Питер далеко, — ответил мужик, не прекращая своихманипуляций, — давай сейчас направо и первым поворотом налево. А там я покажу.

— Сколько ехать?

— Минут пять.

У освещенного единственной лампой больничного подъезда онивытащили Сергея, как и тогда, на берегу, за ноги и за руки, и колотили в дверь,и орали, и матерились, и до смерти перепугали дежурную врачиху имальчика-охранника, а время все шло, капало, пропадало, и вместе с нимпропадала надежда, и Кирилл знал, что это он во всем виноват.

— Пьяными не напивались бы, вот бы и не тонули, — недовольноворчала врачиха, которую они перепугали.

— Аллергия есть на что-нибудь? — спрашивал врач, пока вдвоемс Кириллом они закатывали каталку в лифт.

— На алкоголь, — неожиданно вспомнил Кирилл, — у негосильная аллергия на алкоголь.

Врач усмехнулся, как будто Кирилл сказал что-то оченьостроумное, и двери закрылись.

— Ждать на улицу идите, — приказала сердитая врачиха, —нечего тут сидеть. Здесь вам не бар.

— Он нормальный врач? — спросил Кирилл у врачихи, и онапрезрительно поджала губы. — Или надо съездить за кем-нибудь, кто понимает?

— Сергей Сергеевич отличный врач, — сказала врачиха сухо.

— Кто? — переспросил Кирилл.

— Сергей Сергеевич, — повторила врачиха, — идите на улицу,вам же сказано.

— Может, деньги нужны? — предложил Кирилл, чувствуя тольковремя, которое все уходило. — Я заплачу. Сколько?

Врачиха посмотрела на него с неожиданным сочувствием.

— Вы бы лучше присели, — сказала она нормальным человеческимголосом, — после заплатите. Если все обойдется.

Если, подумал Кирилл, если все обойдется. Он и предположитьне мог, что все зайдет так далеко.

— Пошли, — его напарник потянул Кирилла за рукав, — покурим.

Они сели на бетонном крыльце, под единственной лампочкой, иКирилл равнодушно посмотрел на свою машину, у которой были распахнуты вседвери.

Мужик ткнул его в бок мятой пачкой. Кирилл вытащил сигаретуи прикурил от скукоженной черной спички. Почему-то это спичка напомнила ему егосамого.

— Ничего, — сказал мужик и сильно затянулся, — может, откачаютдругана твоего.

Кирилл кивнул.

— Хорошо, что ты его быстро нашел. Могли бы ведь и до утрапроискать.

Кирилл снова кивнул.

— Кто это его так? И за что?

Кирилл пожал плечами.

Мужик покрутил головой, как будто соглашаясь с тем, чтоКирилл с ним не разговаривает, и сказал:

— Меня Гришей зовут. Григорием.

Кирилл снова кивнул.

— А я Кирилл, — назвался он, помолчав, и оглянулся наоблезлую дверь. — Ох, не верю я в уездную медицину!..

— И напрасно, между прочим. — Гриша посмотрел на свой окуроки щелчком далеко отшвырнул его. — Они тут с утра до ночи с такими возятся. Малоли кто по пьянке в воду падает. Может, они в сто раз лучше в этих делахразбираются, чем в каком-нибудь медицинском центре!

— Может, и лучше, — согласился Кирилл. Он докурил и тожеотшвырнул сигарету. От дешевого табака щипало язык и саднило в горле.

Сергей сказал: «Завтра я во всем разберусь», а Кирилл непонял, что завтра для него наступить не должно.

Почему он не понял? Как он мог не понять?!

Как теперь узнать, кому Сергей обещал завтра во всемразобраться?

— Как там ваша собака? — спросил он у Гриши, чтобычто-нибудь спросить. — Убежит теперь.

— Дик-то? Не убежит! Он же не дурак, чтобы просто такнеизвестно куда бегать. Дождется меня, никуда не денется.

— Вы наш сосед, да?

Вопрос как будто упал в песок. Гриша молчал, и Кириллвзглянул на него.

— Почему? — фальшиво спросил Гриша. — С чего вы взяли?

— Да ладно. — Кирилл сунул между колен замерзшие руки. Былохолодно сидеть на бетонной ступеньке в одних только мокрых джинсах. — Конечно,вы наш сосед. А собаку зачем в доме держите? Она там небось с ума сходит.

— Он уж привык, — сказал Гриша неуверенно, — ничего.

— Ничего, — повторил Кирилл, — ничего.

— Может, машину твою закрыть? — предложил Гриша. — Чего онанараспашку стоит?

Кирилл пожал плечами, и Гриша остался на месте. Так онисидели и молчали, и Кирилл начал мерзнуть уже всерьез, и темнота над светомодинокой лампочки стала как будто прозрачней и выше, и тогда на крылечко вышелдавешний врач, Сергей Сергеевич, и остановился, прикуривая из сложенных, как вмолитве, ладоней.

— Жив, жив, — сказал он из-за ладоней, — надо теперьсмотреть, что с мозгом. В воде пробыл больно долго, а так жив. В сознание непришел, конечно, но дышит сам.

Гриша посмотрел на Кирилла так, как будто это он, Гриша,только что откачал утопленника.

Кирилл поднялся со ступеньки и зачем-то отряхнул мокрые игрязные джинсы.

— Он точно… жив?

— Точно. — Врач, смешно задрав полу халата, сунул в карманзажигалку. — Хорошо, что привезли сразу.

— Я… у меня нет с собой денег, — сказал Кирилл быстро, — япривезу. Вы до которого часа?

— До восьми, — буркнул врач, — надо же, светает уже. Этоваша машина?

Кирилл посмотрел на свою машину и кивнул.

— Хорошая машина, — одобрил врач, — отличная. Как называется?

Кирилл некоторое время вспоминал.

— «Субару», — сказал он наконец, — я сейчас съезжу. Привезуденьги.

— Прямо сейчас вы можете сказать мне спасибо. А деньгизавтра. А то еще разобьетесь, мне под конец дежурства вас придется зашивать, амне неохота. Честно. Устал.

— Нет, — сказал Кирилл упрямо, — нет, сегодня.

— Тебе бы домой. — Гриша тоже поднялся с бетонной ступеньки.Он был одного роста с Кириллом, но примерно раза в два шире. — Там небосьпереполох.

Переполох. Да, очень возможно. Как это он не подумал?