Карлик произнес свое имя так весомо, будто Уэллену онодолжно быть известно. Ничего подобного. Забене, судя по всему, это имя тоженичего не говорило. Однако независимо от имени обращаться с Серкадионом Маниследовало с уважением, памятуя хотя бы о его могуществе.

И все-таки незнакомое созвучие тревожило Уэллена. Он не могсказать, что именно его беспокоило, но почему-то вспомнил другое имя… вернее,два. Оба он слышал от Сумрака. Легендарного лорда, известного Бедламу какДразери, Сумрак назвал «Дру Зери». И — Шарисса Зери, призрак и прославленнаядочь лорда. Собственно, было еще одно название с тем же характерным окончанием— некий таинственный народ называл себя «Тезерени».

Могло ли статься, что Серкадион Мани, подобно Сумраку, былпредставителем той же древней расы?

Забену исторические загадки не волновали. Ее вниманиесосредоточилось на зловещей фигуре Короля-Дракона, который в буквальном смыслервался со страницы на волю. — Он может сбежать?

Мани бросил взгляд на пленника и едва заметно сдвинул брови.

— Он сильнее, чем я предполагал. Я не думал, что он сможетбороться со мной так долго. — Плечи под балахоном приподнялись и опустились. —Но все, на что он способен, — это бороться…

Странная плоская фигура, очевидно, была не согласна с егоутверждением. Король-Дракон только удвоил видимые усилия.

— Но как ему удалось стать похожим на человека? — спросилаизумленная и встревоженная волшебница, оставив без внимания оскорбленноевыражение на лице Серкадиона Мани. Уэллен от души надеялся, что у карлика нетпривычки стирать с лица земли любого, кто его раздражает.

— Способы есть. Но без сложностей не обошлось. Вы же видите,необходимых размеров и основных форм он добился, но вряд ли сошел бы зачеловека, не будь еще одного заклятия. Он пытался компенсировать неудачу,спрятавшись под чужим обликом. Это сработало — но крайней мере, если к нему неприкасаться… — Последовало хмыканье. — С полной уверенностью могу сказать, что никогдане видел столь звероподобного рыцаря. Хотя отчасти уродство скрывает шлем.

Несмотря на снедавшее ее беспокойство, Забена изумляласьсложности и утомительности колдовства, потребовавшегося Королю-Дракону, чтобыдобиться хотя бы такого результата. Уэллен не упрекал ее за то, как смотрелаона на представшее перед ними зрелище. Он понимал: женщина думает, чего бы онамогла достичь с подобными способностями.

— А теперь… — заговорил карлик, но тут же остановился, видя,что оба гостя все еще не могут отвести глаз от разъяренного дракона. — Вчеловеческом ли облике, в драконьем — он не может вырваться! — Мани вздохнул идобавил: — Вижу, пока он рядом, нам не удастся спокойно побеседовать. Да иместо для беседы — не самое удобное…

И все трое внезапно оказались в другой комнате. ЖелудокУэллена дернулся. Ученый до сих пор ненавидел этот способ перемещения, хотя скаждым разом телепортация все меньше и меньше возмущала его организм.Болезненнее всего она отзывалась в сознании, а не в теле. Сам ученый этопонимал, но желудку растолковать не мог.

Новая комната казалась очень знакомой — и не потому, чтоученый видел ее раньше. Просто она была похожа на множество себе подобных. Каки в потайном жилище Забены,

Уэллен почувствовал себя почти по-домашнему. Вдоль стенстояли полки с удивительными и таинственными предметами. Письменный стол сосвечами, почти такой же, как в его собственном кабинете. Бумага, очинённыеперья… Заметки и наброски, разбросанные там и сям… Комнату, очевидно, совсемнедавно приводили в порядок, однако вещи уже успели собраться в новые груды всамых разных местах. Комната была типична для человека того же склада, что исам Уэллен, — исследователя и книжника.

— Вот здесь будет гораздо лучше. — Карлик снова улыбнулся, аего гости в очередной раз содрогнулись. — Садитесь.

И тут ученый обнаружил, что кабинет карлика был не таким ужтипичным.

Мрамор под ногами вспучился, отчего они с Забеной потерялиравновесие. Падая, Бедлам представил себе, как череп его, ударившись о камень,разобьется на куски, а после то же самое случится с Забеной, и образволшебницы, лежащей замертво на полу, взволновал его куда сильнее, чем опасенияза собственную судьбу.

Но на полпути к гибели что-то мягкое подхватило ученого ипридало ему сидячее положение. Судя по возгласу Забены, с ней произошло нечтопохожее. Уэллен посмотрел вниз.

Под ним было кресло, созданное из того же вещества, что ипол. Уэллен провел пальцем по тому, чему надлежало быть твердым, как камень,однако вещество оказалось гладким и мягким. Его спутница с изумленным видомизучала свое кресло. Пол, даже приняв форму кресел, остался с виду похожим накамень.

— Я уверен, это достаточно удобно.

Серкадион Мани все еще стоял. Но, насколько позволял видетьбалахон, подогнул под себя ногу. Бедлам ожидал, что он зашатается или дажеупадет, однако колдун сохранил равновесие.

Затем он подогнул и другую ногу — и просто остался парить ввоздухе.

Призвав на помощь всю свою смелость, Уэллен заговорил:

— Господин Мани, благодарю тебя за позволение войти в твоюцитадель. Мне известно, что ты редко общаешься с другими. ..

— Чаще, чем ты думаешь. — Улыбка карлика сделалась шире, ноприятнее от этого не стала. — Вы, мои юные друзья, далеко не первые, кому позволенобыло войти.

Это шло вразрез со всем, что слышал Уэллен, но он попыталсяувидеть в этом добрый знак. Конечно, карлику не стоило оповещать весь свет освоем частом общении с другими людьми, однако как ему удавалось держать это втайне?

— Это — не здесь и не там, — продолжал Мани, рассеяннобарабаня пальцами по переплету книги.

Забена, немного успокоенная тем, что кресло, похоже, несобиралось глотать ее с потрохами, спросила:

— Скажи пожалуйста, это та самая книга дракона? Карлик сновахмыкнул.

— В некотором смысле.

— Что это значит?

— В точности то, что я сказал.

Разговор на глазах превращался в путаницу, которой всеобитатели Драконьего царства, похоже, просто наслаждались. Уэллен поспешилвмешаться.

— Ты сказал, что мы — далеко не первые, кому ты позволилвойти. Почему же не существует сказаний о тех, других? И как им удалось послевстречи с тобой избежать Королей-Драконов или Повелителей Мертвых?