Чем ближе подходили они к дверям, тем быстрее шел Асаальк.Он мчался, словно сам Король-Дракон хватал его за пятки. Последние несколькошагов он покрыл одним прыжком. Добравшись наконец до дверей, голубокожий, неколеблясь, схватился за первую попавшуюся дверную ручку и дернул.

` Дверь не поддалась.

Он дернул сильнее. Дверь, несмотря на всю его силу, даже недрогнула. Выругавшись, Асаальк перешел к соседней двери, но его усилия былитщетны.

— Асаальк! Подожди!

Не обращая на них внимания, разозленный северянин повернулсяк противоположной стене и взялся за ручку ближайшей двери. Как и в предыдущихслучаях, она не открывалась. Упершись ногой в стену рядом с косяком, он дернулизо всех сил.

И ничего.

— Асаальк, ты же видишь, эти двери — не для нас. Уэлленпопытался отвести его в сторону, но северянин, только пуще распалившись, срычанием оттолкнул его. К своему удивлению, от удара ученый едва не врезался вдверь напротив. Он чудом остановился в нескольких дюймах от нее. Сила Асаалькабыла настолько невероятна, что Уэллен удивился, отчего тому не удается простовырвать дверь из стены.

— Прекрати! — крикнула Забена, шагнув к Асаальку.Безуспешно.

— Одна из них долж-ж-жна открытъ-с-с-ся! — Он повернулся кпоследней двери в конце коридора. — Пус-с-сть будет эта!

Прежде чем они успели помешать, Прентисс Асаальк устремилсяк дальней двери.

— Он повредился в уме! — воскликнула волшебница, помогаяУэллену подняться.

— Или же зачарован! Ошейник! Помнишь?

— Значит, все это…

Но закончить фразу она не успела. Асаальк был почти у цели ине собирался останавливаться.

Сильное, тяжелое тело голубокожего ударилось о двустворчатыедвери.

По коридору разнесся противный металлический скрип, а телоАсаалька продолжало нестись вперед: преграда перед ним не выдержала.

Уэллен с Забеной побежали вдогонку. Ученый боялся, чтотеперь все надежды на мирную беседу с карликом потеряны. Хозяин цитаделинаверняка не станет долго терпеть такой вандализм и разбой в своих владениях.

— Здесь! — заревел Асаальк.

Комната оказалась хорошо освещена. Массивная фигурасеверянина почти целиком загораживала дверной проем, но Уэллен разглядел нечтовроде пьедестала, на котором что-то лежало.

В северянине появилось нечто нечеловеческое. Дыхание его сделалосьчастым и тяжелым, а движения — неуклюжими. На мгновение он словно вырос.

— Наконец-ц-ц-то! — прошипел он. — Моя книга дракона…

— Он сказал… — Забена остановилась перед сломаннымистворками дверей. — Он сказал, книга дракона?

Бедлам почти не слышал ее. Он, не отрываясь, смотрел наАсаалька. В сознание его закралось ужасное, немыслимое подозрение. Он хотелбыло прогнать его и не мог.

Он двинулся вперед, понимая, что одно знает наверняка, в чембы ни заключалась правда.

— Нужно помешать ему взять книгу!

Но было слишком поздно. Голубокожий прямиком устремился кдобыче, не раздумывая, что еще может ждать его в комнате. Случилось то, чегоУэллен ждал и боялся: ничто не помешало обезумевшему северянину. Только передпьедесталом Асаальк вдруг замедлил шаги, и ученый решил, что у них с Забенойеще есть шанс остановить его. Однако северянин мешкал лишь несколько мгновений— очевидно, смотрел, нет ли на пути ловушек. Ничего не заметив, он потянулся закнигой.

Уэллен не нуждался ни в каких магических предостережениях,чтобы понять: ни шагу дальше. Схватив Забену за руку, он швырнул ее на пол.

Прентисс Асаальк поднял книгу дракона…

… расхохотался…

… и исчез.

Древний фолиант с грохотом рухнул на мраморный пол, дваждыподпрыгнул и улегся в нескольких ярдах от разинувших рты зрителей.

— Под конец все становятся слишком предсказуемыми, — заметилголос за их спинами.

Уэллен ощутил в этом голосе огромный возраст и мудрость — нони грана гордыни.

— Одержимость всегда доводит до этого — даже существ,подобных Королям-Драконам.

Путешественники, все еще лежавшие на полу, очень медленноповернулись на голос.

Фигура хозяина башней возвышалась над ними — но толькопотому, что они лежали, а не стояли.

Он всего лишь мне по грудь, — решил Бедлам. — И то, есливыпрямится.

Последнее, впрочем, было маловероятным: стоявшее над нимисущество было навсегда согнуто столетиями сидячего труда и самим временем.Несмотря на свое бессмертие, это существо было очень старым.

Карлик, облаченный в коричневый балахон длиной почти допола, улыбнулся. Улыбка, лишенная всякой теплоты, весьма напоминала драконью.

— Поднимитесь, пожалуйста.

Оба повиновались мгновенно. Хозяин цитадели окинул взглядомЗабену, не нашел в ней ничего интересного и взглянул на ученого. Дольше всегоон изучал его глаза.

— Несколько крупинок хрусталя, как я вижу… несомненно,атавизм. Очень интересно…

В сознании Уэллена тут же возник ряд вопросов, но в данныймомент он не осмелился задавать их.

В левой руке карлик держал посох, которого еще мгновениемраньше не было. Старик указал им на пришельцев.

— Отойдите в сторону.

Оба вновь повиновались без колебаний. Карлик, двигаясь сосвоеобразной грацией, подошел к раскрывшейся в падении книге. Та лежала на полустраницами вверх.

— Уэллен, — шепнула Забена, — ты чувствуешь что-нибудь? Онприслушался. Ни в коридоре, ни в комнате ничего опасного не ощущалось, хотяперед глазами была ловушка в виде фальшивой книги.

Волшебный дар пропал. С того момента, когда Уэллен вошел вцитадель. Как же он не заметил?

Ответом была согбенная фигура перед ним.

Забена поняла смысл его молчания.

— И с моей силой — то же самое. Теперь я потеряла ее всю, —пробормотала чародейка. — Пожалуй, когда Асаальк коснулся книги.

Блокировать предощущение опасности — это одно. Но ведьхозяин цитадели должен был понимать, что не сможет незаметно лишить Забенуостатков ее волшебного дара. Для нее это было слишком важно.