надо скорее выбираться отсюда. Возвращайся в Хаймур. Тебе нельзя здесь оставаться, Верити. Нельзя оставаться с этими людьми.

– Но как же Алекс? Я люблю его.

Эулалия покачала головой:

– Это все не важно. Подумай о себе. Ты должна уехать. Сегодня же. Неужели ты не чувствуешь? Опасность подстерегает тебя повсюду. Ждет своего часа. Здесь, в этом доме, даже воздух отравлен, – сказала она, кивком указав на розовую свечу. – Тебе нужно бежать. Я помогу. Ради этого я и проделала такой долгий путь.

Последнее слово она произнесла особенно долго и протяжно, и ее тон внезапно напомнил мне о чем-то… очень тревожном и неправильном. Я выпрямилась и выскользнула из объятий Эулалии.

– Зачем ты пришла?

– Я же сказала. Я беспокоюсь за тебя, Верити. Этот дом опасен. Этот человек…

Я покачала головой:

– Я про другое. Почему пришла именно ты? Я не видела тебя с шести лет. Я едва ли могу помнить тебя. Если ты хотела предупредить меня о чем-либо, почему бы не попросить об этом кого-то другого… кого я знаю, кому я доверяю? Ханну, например. Почему не пришла Ханна?

Она провела языком по зубам:

– Мало у кого хватит сил, чтобы вырваться из Соли.

Мне стало еще тревожнее.

– А у тебя хватило? – прищурившись, спросила я.

Она кивнула.

– Но как?

– Не могу сказать. Это все не так просто, – невозмутимо ответила она.

– Как тебе это удалось? Как именно? Расскажи, Эулалия.

Она отстранилась, когда поняла, что все пошло не по плану:

– Почему ты так разговариваешь со мной? Я ведь хочу помочь.

– Может, и так, но ты не моя сестра.

Эулалия склонила голову набок и с обидой посмотрела на меня:

– Конечно же, я твоя сестра.

– Мои сестры упокоились в Соли.

– Я знаю. Я же сказала…

– Ханна в Хаймуре. Ханна навсегда осталась взаперти в Хаймуре.

– Чтобы… чтобы присматривать за тобой, – промямлила она.

– Ты сказала, что она тоже в Соли. Кто ты?

Я внимательно пригляделась к ней и наконец увидела. Она действительно выглядела как Эулалия – как точная копия всех ее портретов, вплоть до мельчайших линий на коже, подозрительно напоминающих трещинки на масляной краске.

Ее глаза заблестели от слез.

– Я не понимаю. Почему ты не веришь мне? Почему ты…

Из ее глаз брызнули слезы. Черные-черные слезы, оставляющие липкие, как деготь, полосы на потрескавшейся коже моей сестры.

– Косамарас, – мрачно заключила я.

Сработало. Я смогла вызвать Вестницу. Она улыбнулась, и ее зубы превратились в клыки. Затем она потянулась, и образ Эулалии рассыпался, обнажив ее истинный облик. Косамарас посмотрела на меня бездонными черными глазами и расхохоталась.

– Я правда не понимала, во что ввязалась тогда, много лет назад, крошка Фавмант. – Она цокнула языком и продолжала скрипучим, как крылья мертвых жуков, голосом: – Ты все видишь насквозь. Это очень впечатляет нас, но одновременно ужасно раздражает.

– Вас – это кого?

Она взмахнула рукой, словно указывая на некое место за пределами леса, за пределами Шонтилаль, за пределами этого мира.

– Богов? – догадалась я. – Разве им есть дело до того, что происходит здесь?

– Да, есть, – ответила Косамарас. – Нам совсем не все равно.

Я усмехнулась:

– Я вызвала тебя сюда. Я добровольно одурманила себя, и тут появляешься ты со всем этим театром…

На мгновение она застыла, сдерживая внезапную ярость, и мне показалось, что воздух между нами задрожал от ее мощи.

– Ты бы не выдержала без моего театра, Фавмант.

Мне было нечего возразить.

– Полагаю, стоило придумать уловку получше, чем твоя давно погибшая сестра, но суть моих слов не меняется: беги. Прямо сейчас. Беги подальше от этого дома и этого чудовища.

Я ощущала сильную внутреннюю дрожь, и мне хотелось съежиться в присутствии этой внушительной силы, но я с вызовом вскинула голову и сказала:

– Очень забавно слышать, как ты называешь кого-то чудовищем.

Она усмехнулась:

– Не испытывай мое терпение, крошка Фавмант.

– Зачем ты преследовала мою семью? Две мои сестры погибли из-за тебя. Отец. Мачеха.

Косамарас решительно покачала головой:

– Я не имею к нему и к ней никакого отношения. Это все он, – возразила она, сделав особый акцент на последнем слове.

– Кто?

– Вискарди, – прошипела она.

Я содрогнулась. Трикстер. Бог сделок и покровитель Людей Костей.

Косамарас пожала плечами:

– В любом случае это уже не имеет значения.

– Неужели? Из-за того, что случилось со мной тогда, я оказалась в Шонтилаль сейчас. Ты что-то сделала со мной.

Она встала и прошлась по поляне, ее серое платье тянулось за ней, как облако дыма.

– Это досадная ошибка.

– Досадная ошибка… – эхом повторила я, не спуская с нее глаз.

Вестница со скучающим видом остановилась рядом с одной из скульптур Зверинца.

– Я не знала.

– Чего не знала?

– Кто ты такая.

Я встревожилась:

– В каком смысле? Кто я?

– Хватит повторять за мной как попугай, – огрызнулась Косамарас.

– Тогда скажи уже что-нибудь по делу наконец!

Я вскочила на ноги и бросилась к ней. Страх сменился негодованием, и я ощутила, как во мне поднимается волна гнева. Она измучила мою семью, обрекла двух моих сестер на ледяную смерть и изменила важную часть моей сущности. Я заслуживала по меньшей мере честного ответа на свой вопрос.

– Что ты со мной сделала?

– Я заворожила тебя. Так же как и твоих сестер.

– Нет, не так же. У них давно уже нет никаких видений. А у меня есть.

– Просто ты… другая, – задумчиво ответила Косамарас. – Обычно, когда я завораживаю кого-либо, он видит то, что я хочу.

Она повернула руку, и ее пальцы вспыхнули голубым пламенем. Я отчетливо слышала треск огня и чувствовала жар.

– Прекрати, – буркнула я, уворачиваясь, когда она, смеясь, протянула руку к моему лицу.

Косамарас опустила руку, и пламя погасло.

– Когда сделка закончилась, закончился и морок, но твои видения продолжались. И то, что ты видела, было создано не мной. Оно не здесь, а там. – Она снова обвела рукой пространство вокруг нас.

– Призраки, – уточнила я.

Она кивнула.

– Отголоски прошлого.

Еще один кивок.

– Но почему?

– Я не знаю. Правда не знаю, – быстро добавила она. – Что-то там есть, крошка Фавмант. – Она коснулась пальцем моего виска. – Нечто иное.

От ее слов по спине пробежали мурашки. Но тут меня осенила идея, и сердце забилось сильнее. Я протянула руку и взяла ее за плечо. Ее кожа была очень странной на ощупь, словно пористая акварельная бумага, но я не отпускала ее.

– Останови это.

Она вырвалась из моих рук.

– Я ничего не могу сделать. Дверь уже была открыта. А мой морок лишь распахнул ее пошире.

– Тогда закрой ее! – вскричала я. – Ты божество. Если у тебя не хватает силы, то кто может мне помочь? Понт? Вискарди? Позови хоть самого Вайпани, но сделай так, чтобы все прекратилось!

Она покачала головой, и ее черные волосы безжизненно всколыхнулись за спиной.

– Возможно, если бы ты… ушла отсюда прямо сейчас, еще можно было бы что-то сделать.

Я разразилась громким, неуместным, безрадостным смехом:

– Ты предлагаешь мне сделку?

Она картинно пожала тощими плечами:

– Почему бы не спросить на всякий случай?

Я отшатнулась от нее, задыхаясь от подступающей к горлу желчи.

– Я никуда не уйду. Я не сделаю ничего, что ты просишь, пока ты все не исправишь.

Ее лицо уродливо сморщилось и ожесточилось.

– Я