Им всем это кажется невероятным, а он не может объяснить про огромные расстояния, Колымскую трассу, единственный путь на материк через Магадан, где тебя с золотом в момент повяжут и упакуют.

Старатели, золото. Золото… навязчиво крутилось в голове Озоева. Он стал искать подходы для работы по золоту. Озоева приободрила эта идея, наметилась перспектива, возможность быстрого обогащения, как ему казалось в тот момент. А главное, появились бойцы, готовые выполнять его приказания.

В марте Кахир получил зарплату и тут же насел на Амира со своим: «Мне нужно съездить в Воронеж».

– Че забыл там, брат?

– Друг у меня. Позарез нужно.

Он не представлял, что это огромный город, где найти женщину, даже зная имя, фамилию, почти невозможно. И все же надеялся на какую-то мифическую удачу. Несколько дней бродил пешком по центру и прилегающим улицам, до неприличия пристально вглядываясь в лица женщин, хоть чем-то напоминавших Елену.

В гостинице «Хопер» ему навязали блудницу за тысячу рублей в час. Она вылакала бутылку шампанского, полюбила по-французски и тут же на диване впала в короткий тревожный сон. Потом вскочила, как по тревоге. Поманила: «Еще час оплатишь – тебе будет улет». Но улета не получилось, потому что презерватив причинял нестерпимую боль жесткой резинкой. Ему вообще все расхотелось, стало погано, словно съел что-то прокисшее. Отдал деньги, выпроводил блудницу из номера и занялся в ванной незатейливой мужской утехой, реально осознав, что встреча с любимой женщиной не состоится.

Чеченец Резван возит Кахира по магазинам. Подбирают приличный костюм. Примеривают очередной пиджак, Резван громко смеется:

– Ну, ты прям горилла! – И непонятно, хвалит он или ругает.

Из-за длинных рук при малом росте, купили костюм на размер больше. Затем повезли переделывать в ателье. Кахир обеспокоен предложением Озоева слетать на Колыму. Пытается возражать.

– Разведаешь. Знакомства заведешь. – Амир обдергивает на нем ушитый по фигуре пиджак. Прикладывает галстук. – Это твоя родина, хоть и уродина.

– Зачем мне галстук! – возмущается Кахир, никогда их не носивший.

– В прокуратуру пойдешь к моему земляку, подарки передашь, – объясняет терпеливо Амир, приучивший себя носить костюм с галстуком. – Другой человек из Назрани в порту работает. Он хоть и полукровка, но при должности. Тоже надо уважить. А ты придешь, как босяк. Тебя через вахту не пустят. Там много дел, везде походите, к старателям дорожку набейте. Водочки с ними, шашлычки. Ты же там местный. Ищи друганов. Через месяц прилетите с Калгатом назад, подробно споете на два голоса без фальши о планах по скупке золота у старателей.

Большой поселок Колово вольно раскинулся вдоль ручья Игуменский. Кахир стоит возле барака. Той угловой комнаты, где он жил когда-то, – нет. Правая половина дома завалилась вместе с крышей. Высокое крыльцо – на нем любили по вечерам сидеть женщины, – разобрали. Клуб сожгли. Школа стоит без окон и дверей. Заходит в свой класс. Бумажный мусор на полу расшевеливает ветер, парты громоздятся одна на другой, со стены угрюмо смотрят русские писатели, бородатые и усатые, похожие на ваххабитов.

Кладбище за поселком в узком распадке давно не обваловывали бульдозером, бурные талые воды размыли раскопанный грунт, перемешали могилы и памятники с пятиконечными звездами, упала и отцова металлическая тумба с ржавым полумесяцем. Потоки воды, прокатившись по кладбищу, вымыли человеческие останки с лохмотами одежды, тех заключенных, которых хоронили зимой под слоем дерна. Такое видел в детстве, когда забредали на кладбище, тогда это не вызывало ни сострадания, ни омерзения, а теперь пробило до рвотных спазм…

«Упакуют в деревянный ящик, был человек и – нету. Зачем жил – непонятно».

На кирпичном одноэтажном доме увидел вывеску из оцинкованной стали: «Старательская артель «Игумен», 2-й участок».

Пожилая женщина из местных долго разглядывает, с трудом вспоминает Раю Баграеву.

– Отца твоего топором… Тут же умолкает. – Давай чаю налью.

Кахир возвращается к «Ладе-Самара», ободряет водителя, достает сумку с продуктами. Печенье, конфеты, чай выложил на двутумбовый канцелярский стол.

– Помяните с местными маму мою Раису, отца Асхаба.

– Помянем, дело хорошее, тут осталось нас полтора десятка. Прииск развалился, почти год без зарплаты сидели. Слава богу, в артель взяли, я тут на участке дежурной, уборщицей и сторожем в одном лице. До пенсии два года дотянуть, а если артельщики закроются, хоть помирай… Остались Семеновы, Крутские, Зиганшин…

Кахир никого вспомнить не может. Прощается.

– Может, Васю Охромеева помнишь? Так он на Теньке водителем. Найдешь. Его многие знают, верткий парень.

Ваську нашел в двухэтажном доме, построенном в период расцвета прииска. Задиристый, конопатый пацан с кучерявыми волосами соломенного цвета, он пытался верховодить в классе, случалось, наскакивал с кулаками, если рядом не было Шули и Кандыбы.

Васька внимательно и долго, как дежурная на Белово, разглядывает Кахира, потом орет: «Ворона!» Тормошит, дергает за куртку.

– Московский прикид. Ты, никак, в начальники выбился?

Кахир улыбается.

– Какой, к черту, начальник. Пока, Вася, всего лишь бригадир. Зови меня Колей, так дядя Цукан звал когда-то.

– А Цукан-то председателем артели стал. Ты знаешь? Нет!.. Весь прииск теперь в его руках. Ванька при нем директором. Я ему как-то: пойдем, накатим по двести грамм, а он в отказ. Вроде бы и не одноклассник. Он и раньше выпендривался, а теперь у них в артели большие денежки крутятся, миллионы.

– А ты сам где?

– Шоферю на фабрике. Работенка пыльная, но раньше зарплата с северными надбавками, как у директора, а теперь не поймешь что.

Васька нашел у себя в заначке бутылку кубинского рома.

– Северный завоз лопнул, водка все больше паленая. Правда, появилась хорошая – осетинская, но ее вмиг раскупают. Говорят, эту тему прокурорские окучивают, золото крышуют менты, рыбу и крабов прибрал к рукам новый губернатор со своей обкомовской командой. А работяги разбегаются, поселки пустеют. Из одноклассников почти никого не осталось. В Сусуман переехала Зойка Гайниева – симпатичная татарочка, я с ней хотел в любовь поиграть, да куда там, ухажер у нее серьезный, местная шишка.

– А Шулю не видел?

– В Усть-Омчуге как-то встретил Сашку. Известный боксер, кличка Чемпион. Вот бы никогда не подумал. Я его однажды в спортзале на матах завалил на лопатки. Теперь он с кучей приспешников, прямо не подступиться. На огромном джипе катается…

– А на фабрике кто-то из старых знакомых?

– Нет, никого не осталось. Ты что, на работу хочешь? Так я помогу. У меня с главным инженером всё ништяк. Жучина тот еще, но меня уважает. Завтра познакомлю.

Кахир устал от встреч, разговоров, долго не может уснуть. Из соседней комнаты доносится Васькин переливчатый храп. Он