Он замолчал, и Ли зачарованно подалась вперед:

— А дальше?

— Съешь еще креветку.

Она автоматически повиновалась, и Майкл едва сдержал улыбку.В этот момент у нее был вид ребенка, которому не терпится дослушать сказку.

— Когда мне было лет шестнадцать, мы посягнули на территориюдругой, более многочисленной, банды, и в свалке меня довольно сильно порезали.Анджело оттащил от меня двух парней и едва не умер от полученных ран. К томувремени, когда явились копы, все, кроме нас, успели разбежаться. Естественно,нас загребли.

— Это был твой первый арест?

— Нет. Но в тот раз меня едва не прикончили. Такое случилосьвпервые, и мне это не понравилось. Моей обязанностью было планировать операции.Иначе говоря, мне отводилась роль мозгового центра, и с этим я справлялся. Авот боец из меня был никудышный, — признался Майкл.

— Почему?

— Потому что от вида крови, особенно собственной, менятошнило, и я не видел смысла зря ее проливать.

Ли невольно хихикнула и, глотнув шампанского, съелаочередную креветку.

— К тому времени ты жил с теткой и дядей. Они знали, какуювы жизнь ведете и чем это грозит тебе и Анджело?

— Мой дядя умер от инфаркта через год после того, как убилимоих родителей. А тетка не могла справиться ни со мной, ни с Анджело. Она дажене верила, что мы способны на то, в чем нас обвиняют. Считала, что копы наспреследуют, потому что мы итальянцы, а в их представлении все итальянцы —мафия.

— А как насчет родителей Билла? Что сделали они, когда вассунули за решетку?

— Позвонили дяде Билла, который тогда был лейтенантом внью-йоркском департаменте полиции. Он вытащил Билла и позаботился о том, чтобыпротокол не составляли. Благодаря дядюшке Билл оказался единственным, кто нестоял на учете в полиции. Смешнее всего, что именно он был настоящимголоворезом, самым злобным и жестоким во всей округе, но при этом такиммаленьким, тощим и жалким, что ни родители, ни любящий дядюшка и подумать немогли, что он хуже нас всех, вместе взятых.

Время шло, и Анджело все больше бесило, что у всех нас,кроме Билла, есть приводы, поэтому он больше не брал Билла на дело, мало того,распустил слух, что тот — стукач.

— А что ты об этом думал?

— Ну… я не питал к Биллу особо враждебных чувств.

— Потому что был… как это… более рассудительным?

— Нет. Потому что дядя Билла прежде несколько раз спасал имою задницу. Видишь ли, до гибели моих родителей наши семьи дружили. Дядя Биллавсе еще сохранил сентиментальные воспоминания о том, как мы с Биллом играли водном манеже, пока родные обедали.

Ли поджала руками подбородок и неуклюже постараласьоправдать его поведение:

— Но ведь были достаточно веские причины того, кем ты стал икак себя вел.

— Неужели? — удивился он. — Какие же именно?

— Ну… ты потерял родителей в раннем детстве, и квартал у васбыл неблагополучный: бедность, плохие школы, дурные товарищи; тебя лишилигражданских прав…

— Ли, — перебил он. — Что?

— Я был бандитом. Я был бандитом, потому что сам выбралтакую судьбу.

— Да, но вопрос в том, что заставило тебя выбрать такуюсудьбу?

— Я выбрал ее, потому что многого хотел, только хотел всегодобиться сам, а не идти по пути, указанному системой.

— И что было потом?

— После моей почти фатальной встречи со смертью я решилограничить свои вылазки с бандой Анджело единичными походами, притом толькотакими, которые не грозили мне гибелью или арестом. Кроме того, я кое-чторазузнал и обнаружил, что те кретины, которые считались у нас учителями,говорили правду: без образования у меня не было никаких шансов наложить лапу набольшие баксы.

— Да, но почему ты снова связался с Анджело и его шайкой?Почему бы просто не бросить все это и… — Она замялась, пытаясь подобрать нужноеслово.

— И стать честным и примерным юношей? — докончил он.

— Совершенно верно.

— Но мне нужно было поддерживать репутацию! — с деланнымужасом возразил он. — Так или иначе, все кончилось в одну июньскую ночь, когдамне было семнадцать.

— Но как?

Майкл потянулся к бутылке с шотландским виски, плеснул себев стакан и одним глотком выпил, словно стараясь смыть вкус того, что собиралсясказать.

— К тому времени Билл толкал наркотики и сам сидел на игле,да и мой кузен Анджело тоже успел в ту ночь словить кайф. Они подрались, и Биллпришил его.

— Господи!

— Копы пришли к тетке и все рассказали. Она обезумела отгоря.

— А что сделал ты?

— Пошел искать Билла. И нашел через час, все еще под балдой.Он даже рук не вымыл. Поднял и показал мне. Они были покрыты кровью Анджело.

— И? — прошептала она.

Майкл пожал плечами и снова налил себе виски.

— И я его убил.

Ли в потрясенном молчании уставилась на него, не в силахосознать, что он способен на такое. Что мог сказать это так бесстрастно, апотом пожать плечами и выпить.

Майкл отставил пустой стакан и сложил руки на груди, глядяна нее с таким видом, словно не особенно интересуется ответом. Он больше не былтем сострадательным, цивилизованным человеком, каким совсем недавно казался вее воображении. И напомнил ей кого-то другого…

Он напоминал ей холодного, враждебного молодого человека,которого она знала четырнадцать лет назад: грубого и равнодушного, необращавшего на нее внимания. Если не считать того, что она, очевидно, запалаему в душу. Настолько, что он взял на себя труд запомнить ее любимые блюда:пиццу с креветками и груши.

Ли продолжала смотреть на него, изучая непроницаемое,жесткое лицо. И тут вдруг ее осенило.

— Ты действительно хотел его убить? — робко пробормоталаона.

Плотно сжатые губы словно чуть смягчились.

— Почему ты так посчитала? — спросил он, не отвечая.

— Ты сам сказал, что он был твоим лучшим другом. Вы играли водном манеже. Кроме того, и Анджело, и он накачались наркотиками. Судя по твоимсловам, Анджело был не так уж неповинен.

— Ты права, — кивнул он. В глазах появилось какое-тостранное, непонятое Ли выражение. — Я не намеревался его убивать. Но иминдальничать с ним не собирался. Скорее всего избил бы до полусмерти… если бысумел отобрать оружие.