— Очень уж похоже на все, что он проделывал с тобой раньше,— кричала она в трубку. — Но на этот раз он так просто не отделается! Думаю,что теперь скрываться от людей — только себе вредить. Все равно что признатьсебя виновными в чем-то, правда?

Она была слишком унижена и раздавлена, чтобы постоять засебя, но теперь рвалась в бой за него, и сознание этого наполнило сердце Майкланепривычной нежностью. Ему было наплевать на Труманти или «Дейли ньюс», но затотеперь Ли отвлеклась от собственных бед, и это безмерно радовало Майкла. Все,что угодно, — лишь бы она вышла из своего транса, сбросила ледяную броню, еесковавшую.

— Ты права. Самой глупой ошибкой было бы сейчас прятаться.

— Думаю, нам сегодня стоит поужинать вместе. То есть если тыне занят.

Майкл заверил, что не слишком занят, и пообещал заехать заней в восемь и, кроме того, выбрать ресторан.

В начале девятого она вышла из спальни, одетая на битву влучшие свои доспехи: черное платье с длинными рукавами и туфли на высокихкаблуках, подчеркивающие красоту стройных ног. На щеках играет румянец,глубокий вырез обнажает белоснежную шею, глаза блестят.

— Труманти не удастся тебя подставить. Я не позволю! —добавила она, подходя к нему и поворачиваясь спиной. Оказалось, что молниюзаклинило. Ли попросила Майкла помочь и, подняв тяжелую копну волос, показалана язычок.

При виде ее округлого затылка у него пересохло во рту.

— Майкл, скорее! Смотри, молния застряла!

К невероятной радости Валенте, его вечный враг, полицейскийкомиссар, постепенно становился кем-то вроде союзника.

Едва Ли вышла из лифта, на улице поднялись вопли и шум.Толпа фотографов и репортеров прихлынула к окнам холла.

— Уверена, что хочешь пройти через это? — встревожилсяМайкл.

Она молча подняла глаза. Полупрозрачная кожа и высокие скулычуть порозовели, в обрамленных длинными ресницами глазах плескаласьнерешительность, прелестные губы неуверенно приоткрылись. Она выгляделачересчур хрупкой и уязвимой, чтобы пересечь холл, не говоря уже о столкновениисо сворой репортеров. Майкл понимал, что испытывает Ли в эту минуту. Но тут онаедва заметно приподняла подбородок, почти неуловимым жестом тряхнула головой ина глазах у Майкла стала безмятежно спокойной. Величественной. Недосягаемой идалекой. Завороженный выпавшей на его долю неожиданной честью видеть, какнесравненная актриса готовится к трудной роли, которую сейчас предстоитсыграть, он попытался предложить ей руку, но она улыбнулась и качнула головой.Ли собиралась выйти на сцену одна, без партнера и поддержки, ибо решилась наэто только из-за него. Менее двух месяцев назад она была правящей королевойБродвея. С тех пор она отреклась от трона, сама отдала корону, но теперьвозвращалась из добровольной ссылки. Ради него.

Он держался немного сзади, исполненный гордости и торжества,когда она грациозно скользила мимо слепившего барьера вспышек, мимо той толпывопящих репортеров, от которых скрывалась неделями.

— Куда вы собрались, мисс Кендалл? — крикнул один, когда Лисадилась в «бентли».

Она проигнорировала остальные вопросы, сыпавшиеся со всехсторон, но намеренно громко ответила на этот:

— Мы с мистером Валенте едем ужинать.

— Вы можете что-то сказать по поводу статьи в сегодняшней«Дейли ньюс»? — бесцеремонно допытывался репортер этой газеты.

— Могу, — со спокойным презрением бросила она. — Есликомиссар Труманти или кто-то из его подчиненных одобрил ту грязную клевету,которую вы напечатали, значит, он так же преступно безответственен, как вашеиздание.

С этими словами она скользнула на заднее сиденье. Майклпоследовал за ней, все еще не веря собственным ушам. Подумать только, онапосмела обвинить влиятельную газету в клевете, комиссара полиции в преступнойбезответственности, а весь нью-йоркский департамент полиции в нарушении тайныследствия. Майкл понимал, как потрясена она стычкой с представителями прессы,но сама Ли скрывала смятение под веселой улыбкой.

— По-моему, все прошло как нельзя лучше, — заметила она. —Правда?

Майкл проглотил смешок.

— Неплохо, — ответил он с самым серьезным видом, но тут жезабыл обо всем, когда с переднего сиденья донесся голос О'Хары.

— За нами «хвост», мистер Валенте. Парочка репортеровпыталась преследовать нас в такси, но я удрал от них уже после второгоквартала.

Ли нервно подалась вперед:

— Преследователь?

Джо покачал головой:

— Это тип в темном седане, который повторяет каждый нашманевр. Держится за нами так, словно прикован цепью к моему бамперу, и при этомвоображает себя невидимым. Это означает, что он коп.

Отражение Джо в зеркальце заднего обзора вскинуло брови,ожидая приказа.

— Отрывайтесь, — велел Майкл.

— Будет сделано.

Ли охнула и схватилась за колено Майкла, когда Джо, разогнав«бентли», развернул его поперек движения и рванул в переулок. В конце переулкаон резко свернул влево, и Майкл положил руку на спинку сиденья, сжав предплечьеЛи и не давая ей упасть.

— Техника истинного мастера, — заметил он смеясь. О'Хараснова глянул на него в зеркало заднего обзора и ухмыльнулся:

— Лучше держите миссис Мэннинг!

Он направил «бентли»в очередную аллею, на волосок миновавмусорные ящики, и Ли с веселым ужасом взглянула на Майкла:

— Куда мы едем?

— Сюрприз. Доверься мне. Вот увидишь, тебе там понравится.

— Я всегда тебе доверяю, — кивнула она.

Майкл знал: она не лжет. Несмотря на все измены ипредательства, которые пришлось перенести Ли, она безгранично ему верила илюбила, когда он был рядом, не только потому, что считала другом. Простоотчаянно стремилась к какому-то постоянству, надежности и поддержке и зналаМайкла дольше, чем кого бы то ни было в Нью-Йорке. Как-то вечером онапризналась, что еще тогда, четырнадцать лет назад, инстинктивно почувствовала,что на него можно опереться… и что тогда ее интуиция, вероятно, была тоньше.

В Майкле тоже говорила интуиция, подсказывавшая ему неслишком затягивать их платонические отношения. Он сделает непоправимую ошибку,если позволит ей отдать ему роль «верного и дорогого друга», поскольку в этомслучае она постарается надолго сохранить это положение, просто радиудовольствия чувствовать себя в безопасности.