— Что? — коротко спросил он.

Девочка накинула ремешок сумочки на плечо и упрямо тряхнулаголовой, явно не желая выдавать свои мысли.

— Спокойной ночи, — пробормотала она.

— Спокойной ночи.

Уже открыв заднюю дверь, ведущую из кухни к лифту, онаоглянулась. И то, что произнесла на прощание, звучало бы куда уместнее в устахумудренной жизнью, опытной женщины:

— Ли как-то сказала мне, что любит сидеть перед ревущим вкамине огнем.

Майкл подбросил в камин очередное полено и задвинул егокочергой поглубже в огонь. Хильда в столовой звенела посудой, накрывая к ужинустол. Майкл выпрямился. Отряхнул руки и встал как раз в тот момент, когда Ливошла в комнату в длинном кремовом платье с широким воротником, свободнымирукавами, поясом и большими, обтянутыми тканью пуговицами, идущими до самогоподола.

Платье показалось Майклу похожим на кокетливый халатик, ноон тут же одернул себя, устыдившись вольных мыслей.

— Ты развел огонь, — обрадовалась она, беря протянутыйбокал. Отблески пламени играли на распущенных волосах, казавшихся сейчас скореерыжими, чем каштановыми. — Шампанское? — удивилась Ли, вопросительно глядя нанего.

— Вполне уместно для особого случая, — заверил Майкл.

— Какого именно?

В ответ он коснулся ее бокала своим.

— За начало Этапа номер один. Око за око. Подумай, какдостойно ответить ударом на удар.

— За Этап номер один, — провозгласила она с храброй улыбкойи пригубила шампанского. — А как именуется Этап номер два?

— Месть. Отплата. Постарайся сравнять счет.

Ли не стала расспрашивать о деталях, что было очень кстати:вряд ли она готова их сейчас услышать, а тем более применить на практике.

— Я все думаю… — начала она.

Майкл смотрел в эти светящиеся глаза, заворожившие егочетырнадцать лет назад, смотрел и не мог насмотреться. Ли рассеянно откинула солба тяжелые пряди, и он вспомнил этот жест так же ясно, как то, что на солнцеее глаза казались аквамариновыми, а при другом освещении, вот как сейчас, —глубокого зеленовато-синего, циркониевого оттенка. Он помнил ее привычку,слушая собеседника, внимательно склонять голову набок — вот как сейчас. Онуставился на ее губы и вспомнил, как она выглядела месяц назад в маленькомкрасном платье: длинноногая, элегантная и грациозная.

— Так о чем ты думала?

— Давай заключим договор, — попросила она, едва он поднесбокал к губам.

Майкл мгновенно насторожился:

— Какой договор?

— Не будем сегодня вечером говорить о Логане. И если яупомяну о нем хоть словом, останови меня. Согласен?

Кажется, это его счастливая ночь. Все лучше и лучше!

— Конечно.

— Могу я сама выбрать темы для разговора?

— Естественно.

— И мы будем говорить откровенно и честно?

— Откровенно и честно.

— Обещаешь?

Майкл снова насторожился, но было слишком поздно. Он ужепошел на все ее условия.

— Я ведь сказал «да». Для меня это равносильно клятве. Липоспешно отпила шампанского, чтобы скрыть улыбку.

— Ты выглядишь ужасно смущенным.

— Потому что на самом деле так оно и есть. О чем ты хочешьговорить?

— О тебе.

— Этого я и боялся.

— Собираешься пойти на попятную?

— Ты же знаешь, что нет, — твердо ответил Майкл, вскинувголову.

Ли смотрела поверх его плеча на длинный обеденный стол, гдеХильда зажигала свечи в сверкающих канделябрах.

— Что у нас на ужин, Хильда?

— Лазанья. Она в духовке. И к ней салат «Цезарь».

— Мы сами ее достанем, — решила Ли. — Накрой на стол иможешь отдыхать. Огромное спасибо. Знаешь, Майкл, Хильда готовит божественнуюлазанью. Должно быть, сделала ее в твою честь, потому что ты итальянец.

— Я сделала ее для вас, миссис Мэннинг, — выпалила Хильда, —потому что это самое питательное блюдо, которое я только знаю. Мистер Валенте!

Майкл поспешно обернулся:

— Что-то не так, Хильда?

— Не забудьте перед уходом погасить огонь, — предупредилаона. — И чтобы никакой золы на ковре!

Майклу, не привыкшему, чтобы с ним разговаривали такимвластным тоном, было и странно, и смешно, и Ли его понимала. Дождавшись, покаХильда вновь отправится на кухню, она заговорщически огляделась и прошептала:

— Хильда не переносит грязи и пыли в любом виде и нещаднонас гоняет. Мы все у нее по струнке ходим! Зато такого верного человека ещепоискать!

Похоже, она боится, что он обиделся!

Майкла так тронула забота, что ему страшно захотелосьсхватить Ли в объятия. Несмотря на все беды и несчастья, она по-прежнемуостается такой же доброй, участливой и храброй. Ему хотелось рассказать, как онею гордится. Но вместо этого они болтали ни о чем, пока Хильда не объявила, чтоужин готов, а сама она идет спать.

На разделочном столе стояла чаша с королевскими креветкамиво льду, выложенными по краям ломтиками лимона и укропом. Ли вытянула двастульчика из литого железа и уселась.

— Хильда далеко, и отсрочка приговора закончилась. Давайпоговорим о тебе.

Значит, шампанское, которое он ей подливал, возымеложеланное действие. Она чаще улыбалась, а в глазах больше не стыло отчаяние.

— Откуда прикажешь начать?

— Начни с того момента, когда ты получил кличку.

— Хочешь узнать о моем криминальном детстве? — спросилМайкл.

Ли, поколебавшись, кивнула.

Он подошел к рабочему столу и присел на край.

— В таком случае вношу поправку в наш договор. Видишь чашу скреветками? Ты будешь есть, пока я рассказываю.

Ли подцепила креветку, окунула в соус, а Майкл, выполняясвою часть сделки, начал:

— Лет в восемь, когда родители были еще живы, Анджелоприлепил мне эту кличку. В одиннадцать лет он был прирожденным лидером, имевшимцелую компанию преданных и верных последователей и подражателей, включая меня,а также моего лучшего друга Билла, жившего по соседству. Мы с Биллом начали скраж колпаков с колес автомобилей, но за три-четыре года наловчились так, чтопомогали Анджело тащить с улиц все, что плохо лежит и хорошо продается.Остальное время мы защищали свою территорию. Сначала кулаками, но когда сталистарше — предпочли ножи… в числе всего остального.