– Нет, – сказал я. – Но как ты обработаешьизбирателей?

– Половина, как обычно, вообще не станет голосовать. Кто-тобудет голосовать за нашего Смита просто потому, что это забавно, и такихнайдется много. Кто-то вообще не обратит внимания на сущность Смита, намеренноотдаст предпочтение неизвестному, потому что широко известные кандидаты давноуже не вызывают доверия. Наконец, все Смиты страны будут голосовать за своегооднофамильца, если их соответствующим образом обработать. Итак, я уверен внашем кандидате!

Так это было тогда. Потом я слышал краем уха, что Кэл всамом деле начал с кучкой соратников «предвыборную кампанию», но не придалэтому особого значения, а там и вовсе забыл. Выходит, они не остановились ипошли до конца. Кто мог подумать, что избирателям окажется настолько всеравно?! Я вернул Стэндишу газеты.

– Так, – сказал он. – Теперь эти четверо,находящихся в одном помещении с президентом… Вы их знаете, мистер Джордан?

– Конечно, – сказал я. – Дак, Лола, Флип и Хоб.

Стэндиш щелкнул пальцами, и Бак принялся с нечеловеческойбыстротой барабанить по клавишам. Это длилось долго, лицо у него все большевытягивалось, компьютер жалобно мяукнул, потянуло горелым, и Бак с ужасомвоскликнул:

– Дик, у меня ничего на них нет! Абсолютно не проверенные!

– Мистер Джордан, немедленно попросите Президента покинутьпомещение! – Быстро сказал Стэндиш. – Не стоит рисковать – четверонепроверенных… Энди, Мак, обыскать этих типов!

Я открыл сетчатую дверцу, и Президент тут же вылез – онлюбил знакомиться с новыми людьми. Охранники привычно сомкнулись вокруг него,косясь на окружающих. Энди и Мак, квадратные здоровяки в темных очках, нырнулив вольер, и там немедленно начался бедлам. Дак не выносит щекотки, Флип терпетьне может таких вот наглых визитеров, Лола, хотя и поколачивает супруга, считаетсвоим долгом защищать его от посторонних, а Хоб обожает суматоху и возню.Суматохи хватало. Энди с Маком пришлось нелегко – по клетке летала банановаякожура, обрывки галстуков и обломки темных очков. Стэндишу пришлось бросить напомощь еще троих детективов и полдюжины полицейских, тогда только посленедолгого и шумного сражения четверо непроверенных были загнаны в угол,скручены и обысканы. Ровным счетом ничего компрометирующего при них не нашли,но на всякий случай конфисковали бамбуковую палку. Как любезно объяснил мнеСтэндиш, когда-то очень давно путешествующего по Японии наследника русскогопрестола огрели по голове именно бамбуковой палкой, а секретная служба, дабудет мне известно, тщательно исследует и анализирует все имевшие местокогда-либо покушения на высокопоставленных особ, начиная от Древнего Шумера идо наших дней.

– Послушайте, Стэндиш, – сказал я. – Вам это некажется странным? Нисколечко?

– Что именно, мистер Джордан?

– То, что Президент, как бы это выразиться… не вполнесоответствует нашему представлению о…

– Вы считаете, что я недобросовестно выполняю свои служебныеобязанности?

– Упаси бог, вовсе нет. Просто… Вам не кажется странным, чтоэто – Президент?

– Мне платят деньги не за рассуждения, мистер Джордан. Намоем посту я не обязан думать, вернее, должен думать только о том, как охранятьПрезидента. А в том, что это – Президент, нет никаких сомнений. Он избранволеизъявлением народа, в результате демократических выборов. Ни один закон ненарушен, и Джозеф Смит официально является Президентом страны.

А ведь он прав, подумал я, с точки зрения юриспруденции онабсолютно прав. У нас есть масса курьезных, но до сих пор так и не отмененныхзаконов, запрещающих солить огурцы в деловой части города, продавать змей наулицах, стрелять зайцев из окон трамваев, купать двух младенцев в однойванночке и колотить жену палкой толще установленного диаметра [2].Всех этих законов не могут знать даже самые опытные юристы, однако я уверен,что даже при нашем сонме законов никому не пришло в голову издать закон,запрещающий избирать Президентом шимпанзе. Конечно, автоматическиподразумевается, что президентом будет человек, но «автоматическиподразумевается» – не аргумент для юристов, признающих лишь написанное набумаге.

Так что закон не закрывает обезьянам дорогу к президентскомукреслу. Джозеф Смит не менее законный президент, нежели сорок один егопредшественник. Стэндиш абсолютно прав, и все наши возражения носят сугубоэмоциональный характер, а в судейском зале нет места эмоциям, там царитматематическая строгость формулировок. Конечно, Калигула был самодуром идеспотом, но вряд ли в римском праве имелась статья, запрещавшая возводитьконей в звание сенатора…

К нам подошел Президент, уже одетый в лучший костюм отбратьев Крукс, белоснежную сорочку с галстуком-бабочкой и лакированныештиблеты. Отбросив все сомнения, я взял его под руку, и мы осторожно двинулисьнавстречу ворвавшейся в ворота толпе репортеров…

От издателя

К сожалению, часть записок, рассказывающая об инаугурации,находилась в ужасном состоянии, и, несмотря на все усилия, восстановить ее неудалось. Поддалось расшифровке лишь упоминание о скоплении почетных гостей,артиллерийском салюте и прекрасной погоде. Инцидент с роскошной шляпкой женыгаитянского посла остается неразгаданным – кто именно содрал с супругидипломата шляпку и взобрался с ней на вершину флагштока, где просидел полчаса,так и осталось неизвестным. Это мог быть и Президент, но ничего определенногосказать нельзя…

…итак, если не считать инаугурации, это было первоепоявление Президента в обществе. И общество было впечатляющим. Средиприглашенных – дипломатический корпус в полном составе, племянник английскойкоролевы, несколько нефтяных шейхов, известный итальянский кинорежиссер,двадцать восемь миллионеров, рок-ансамбль «Ревущие флейты» в полном составе(семеро музыкантов и шестнадцать их жен), восемь епископов, три солиднейшихобозревателя, четырнадцать делегатов мафии, сто семьдесят девять представителейсветского общества обоего пола, четыре лауреата Нобелевской премии, недавносвергнутый африканский король… Список приглашенных я дочитал до половины ибросил. На душе скребли кошки – близкий контакт Президента с таким количествоммог кончиться плачевно и для нас, и для него.

В этот тягостный для меня момент вошел Стэндиш, и япозавидовал его лицу, такому восхитительно непроницаемому. Я хотел поделиться сним своими опасениями, но не нашел слов – меня удивил его вид. Он был всмокинге, на лацкане которого поблескивал новенький крест Золотого Орла, нобос. Даже без носков. Прежде чем я успел открыть рот, он заговорил первым:

– Рой, вы еще не готовы?

– Причесаться я успею.

– Я не о том. Обувь вы разве не будете снимать?