– ?

– Из всех гостей будут обуты только дипломаты, да и то невсе. Это новая мода. Разве вы не знали? Как только увидели, что на инаугурацииПрезидент был босиком… Владельцы обувных фабрик в панике, акции падают,отмечены случаи самоубийства…

Я бы не поверил ему, но появились дамы – Алиса с женамиСтэндиша и Кэла, ставшего пресс-секретарем Уайтхауза. Дамы были босы. Тогда яповерил и со вздохом принялся разуваться – советник Президента обязан былпридерживаться его линии. Окажись я обутым, неизвестно, как отреагирует пресса,вполне возможно, в завтрашних газетах появятся сплетни о размолвке междуПрезидентом и людьми из его команды…

Через минуту я узнал, откуда появился у Стэндиша наш высшийорден. По коридору шествовал Президент – в смокинге, причесанный, надушенный ибосой. В горсти у него было зажато несколько крестов Золотого Орла, а следом заним трусцой бежали человек пять сенаторов, генерал Айрон Булл и кучкавторостепенных чиновников министерства юстиции. Они злобно косились друг надруга, подставляли друг другу подножки, толкались и ругались вполголоса.Престарелый сенатор Фэйсом-Тэйбл на секунду потерял бдительность и тут жеполетел вверх тормашками, хныча от обиды. Президент остановился, подумал исунул ему в руку орден, потом бросил остальные на пол и зашагал ко мне, неоглядываясь. Все, кто бежали за ним, упали на пол и сбились в кучу, из которойрвались яростные крики:

– С-сударь, черт побери!

– Ухо!

– Мой!

– Черт знает что, – сказал я. – Дик, вы бывмешались…

Дик щелкнул пальцами, из раздвинувшейся стены появилисьчетверо его молодчиков и ринулись в свалку. Президент подошел к нам, смокинг унего на груди оттопыривался – там оказался изрядный запас орденов.

– Господи, Президент, где вы их взяли? – спросил ямашинально.

– О! – сказал Президент, протягивая мне крест.

– Право, я… – начал я было, но он не желал слушать никакихвозражений, и мне пришлось принять награду. – Спасибо, Президент, ятронут…

– О! – сказал Президент и пожал мне руку. И мы поехалина прием. Я уже начал привыкать к новой жизни – длинным, как анаконды,автомобилям, начиненным всеми мыслимыми удобствами, выездам с полицейскимэскортом, своему огромному кабинету, секретарям, Уайтхаузу. Все шло как нельзялучше, почему же тогда Алиса вела себя как-то странно – не радовалась моейголовокружительной карьере и не торопилась тащить меня в церковь? И почему самя не так безмятежен, как встарь?

Огромный зал был уже полон. Раньше я видел такое только вкино – дамы с обнаженными плечами, огромные драгоценные камни на шеях и вприческах, блеск золота и хрусталя, экзотические мундиры и ордена иностранныхгенералов, парижские туалеты, русская икра, арабские галябии… Впрочем, все этоя рассмотрел позже – прежде всего мне бросилось в глаза множество босых ног,мужских и женских, с педикюром и без (пальцы некоторых были даже украшеныперстнями). Новая мода охватила бомонд со скоростью лесного пожара. Обуты былитолько епископы (да и то лишь трое из восьми, люди почтенного возраста) и частьдипломатического корпуса. Послы Чили, Гаити, Парагвая, Пакистана, Гондураса инекоторых других стран тоже попирали пушистые ковры босыми пятками, а некийвальяжный подполковник даже засучил фирменные брюки, считая, видимо, что однихбосых ног недостаточно. Среди дипломатов наблюдалось стойкое размежевание –послы дружественных стран были босы, дипломаты держав, имевших с нами в данныймомент какие-либо трения, щеголяли в высоких сапогах при фрачных парах,неприсоединившиеся и страны третьего мира богатый выбор – от охотничьихшнурованных ботинок до колена до низко открытых туфель, а то и сандалий,состоящих из деревянной подошвы и ремешков. Но израильский посол превзошел всех– на нем были стеклянные ботфоры. С одной стороны, они были абсолютнопрозрачные, и каждый мог видеть, что мистер Гольденберг не надел носков.

Президент вошел, следом вошли мы, и разговоры оборвались. Япоежился. Вряд ли дипломаты, бизнесмены и светские львы стали бы лично волочьнас за ноги к мусоропроводу, но существуют еще и лакеи, и если Президент издесь отмочит что-нибудь…

Осанистый дуайен дипломатического корпуса выступил вперед ис достоинством откашлялся. Не успел он произнести ни слова. Президентрешительно взял у него из рук листок с текстом приветственной речи, скомкал,попробовал на зуб и, смяв, опустил в карман случившемуся рядом «банановому»генералу. Вслед за тем вытащил из кармана и преподнес дуайену и генералуновешенькие Кресты Золотого Орла. Вспыхнули блицы. Награжденные, гордые исчастливые, они прикрепляли ордена, соседи по шеренге завистливо косились наних. Президент прошелся взад-вперед, наугад рассовывая дипломатам оставшиесяордена, а последний швырнул на стол, в блюдо с икрой, откуда его тотчас выудилпригоршней какой-то представительный шейх.

Внезапно Президент остановился и зачарованно воззрилсявверх.

Это была великолепная люстра, огромная, украшенная мириадомподвесок, похожая на собор Нотр-Дам, перевернутый вверх ногами на полотнеСальвадора Дали. И Президент не выдержал. С восторженным воплем он вскочил наплечи высоченного генерала, перепрыгнул на пальму, раскачался как следует – изего карманов посыпались на головы собравшихся еще два ордена, орехи, бог вестькак оказавшаяся у него зажигалка – и влетел на люстру. Однако люстра – это нелиана. Хрустальные висюльки градом посыпались на стол и собравшихся, захлопаливзорвавшиеся лампочки, Президент покачнулся и с молодецким воплем рухнул вниз,на стол, прямо в огромное блюдо с датскими бутербродами, час назаддоставленными самолетом из знаменитого копенгагенского ресторана «ОскарДавидсен». Мы бросились к нему, но все оказалось в порядке, он даже не ушибся.Рядом с ним оказалась ваза с бананами, и он восседал в блюде веселый,взъерошенный, в каждой лапе – по банану.

Я зажмурился и стоял с закрытыми глазами, а вокруг гомонили:

– Вот-вот, чего-то в этом роде я и ожидал, так мне иговорили – простой, демократичный…

– В самом деле, никакой чопорности, ничего от Старого Света,и правильно, я считаю – в конце концов, мы Новый Свет…

– Нет, но какого благородства человек, а? Как это мило с егостороны – вручить орден даже послу Гванеронии, хотя отношения у нас сейчас сними…

– Настоящий джентльмен, верно? Он – с Юга, и не возражайте!Только там у нас еще и сохранились настоящие джентльмены… Он наш!

– И нисколечко не задается. Как-то чувствуется, что с нимможно запросто поговорить, верно?

– Да, другой на его месте задрал бы нос – из безвестности вУайтхауз…

– Такой милый… Том, ты не мог бы меня представить?

– Дорогая, вот же мистер Джордан!

– Да-да, мистер Джордан, будьте так любезны!

Я открыл глаза. Президент уплетал бананы, далеко расшвыриваякожуру, тотчас исчезавшую в карманах любителей сувениров. Теперь я был спокоен.Президент мог вытворять что угодно, потому что он был Президентом. И вообще счего это я взял, что он может шокировать публику? Не хватит времени и места,чтобы перечислить все странности, которыми страдали владетельные особы, –но разве им переставали воздавать почести? Да и чем можно удивить после панков,сексуальной революции, пробежек голых толп по улицам наших городов и всегопрочего? Двадцатый век дал нам многое, и плохое, и хорошее, но напрочь отучилудивляться…