ее встревожило. Демон, как само собой разумеющееся, посчитал, что в ее приглашении на ужин крылось нечто большее. И, зная, насколько он крупнее и, главное, могущественнее, без единого вопроса склонился над ней и буквально навязал эту близость. Да, они флиртовали, однако его поведение тем вечером, намеренное или нет, вызвало в ней настоящий эмоциональный хаос.

Он как ее бывший? Мона невольно покачала головой, заработав вопросительный взгляд от Бориса. Ее бывший парень не отошел бы от нее с улыбкой, он бы пришел в ярость. Когда из-за чистого возбуждения она загорелась в их запланированный первый раз и при этом чуть его не поранила, он в конце концов тоже разозлился. Он бы не стал это терпеть. От воспоминаний о прошлом у нее по рукам побежали мурашки. Бальтазар не такой, как он. И все же тот опыт оставил горькое послевкусие. Возможно, он и не вел себя как ее бывший, но он демон. Даже архидемон. И этого не изменят даже ее чувства к нему. У нее по спине, как ледяной дождь, пробежала холодная дрожь.

Неожиданно для себя самой Мона встала.

– Я… мне надо освежиться, – пролепетала она, и Борис тут же встал, чтобы выпустить ее с диванчика. К удивлению Моны, Бенико отлепилась от своего Бена.

– Ой, как хорошо! Я с тобой, – прощебетала она высоким голоском и просияла, глядя на Мону. Зато ее парень изменился в лице от перспективы не видеть свою Бенико в течение нескольких минут. Типичный пес, пардон – оборотень со страхом разлуки. В ответ на его скулеж эльфийка звонко чмокнула его в лоб. – Я быстро, мой Гав-гав, – подмигнула она.

– Нам нужно пройти по коридору. – Мона указала рукой в сторону барной стойки. Бенико пришлось махать Бену, пока они не свернули за угол, а потом эльфийка со сверхъестественным дружелюбием улыбнулась Моне.

– Очень милое местечко, такое… мистическое и все такое, – болтала она. Раздался звонкий смех, и Мона постаралась изобразить улыбку. Бенико сразу ей понравилась, но сегодня она была не в настроении для разговора по душам. На самом деле ей хотелось немного побыть одной. Совместный поход в туалет, как правило, служил лишь предлогом для серьезной беседы. В барах подружки редко вместе ходили в уборную ради развлечения или «женских штучек», там они поддерживали друг друга, потому что даже в двадцать первом веке многим людям грозила опасность. И дело даже не в половой принадлежности, часто хватало одной нашивки на одежде, и вот кто-то уже портит вам вечер своей назойливостью или выкриками. Либо случалось что-то похуже. Соответственно, список причин для совместной разработки плана в туалете был очень длинным.

Сексуальные маньяки – не проблема для огненной ведьмы вроде Моны. Последний парень, ущипнувший ее за задницу, потом несколько недель пользовался мазями от ожогов. Мона тут же снова подумала о Бальтазаре. И почему только она подпустила его так близко? Потому что он ей понравился? Борис ей тоже нравился, но в случае с ним у нее не зашкаливал пульс.

Разумеется, Мона понимала, что означали эти упрямые чувства. Бабочки в животе, трепещущее сердце, мурашки на шее, пылающий на щеках румянец – этого нельзя отрицать. Но он демон. А с демонами не бывает хеппи-эндов.

Как не бывает и причин для совместного похода в туалет огненной ведьмы и эльфийки, разве что им предстояло поговорить. Судя по умоляющему взгляду Бенико, именно это и ждало Мону, когда она открыла дверь в уборную.

Обе встали перед зеркалом, и Бенико начала нервно теребить свой пышный пучок. Такие густые, роскошные и пушистые волосы были только у эльфиек, кроме того, от нее пахло чем-то сладким. Обладательница так называемых чувственных изгибов… все оборачивались вслед Бенико. Мона немножко ей завидовала. Ей нравилась собственная фигура, однако у эльфийки было все, на что Мона надеялась с момента полового созревания. Она громко вздохнула и тем самым дала Бенико шанс заговорить.

– Я хотела кое о чем тебя спросить… – заметно нервничая, прошептала та, а Мона подняла брови и ухитрилась заставить уголки губ дернуться.

– Н-ну, – начала Бенико, беспокойно переминаясь с ноги на ногу. – Мы с Беном… мы познакомились совсем недавно, и я в курсе, что болтают об эльфах… – Она прикусила полную нижнюю губу. Даже Мона поймала себя на том, что пялится на нее. И как только у кого-то может быть такое идеальное лицо, как у этой японской сахарной эльфийки? Так нечестно. Широко распахнутые глаза медленно оплетали ее своими сетями. Внешность Бенико, ее запах, ее голос – эльфы всегда олицетворяли собой нечто чувственное. В ее случае – сахар. К тому же Мона понимала, к чему клонила Бенико: эльфы считались не самыми верными существами. Это игривые, беспечные духи, нахальные, озорные и иногда даже пользующиеся дурной славой. Людские сказки.

– Мне действительно очень нравится Бен, очень-очень нравится! – затараторила Бенико.

– Это видно.

– Да, но… я не хочу, чтобы вы решили, будто я его только… я хочу не просто развлечься.

От этой формулировки у Моны екнуло сердце – так в ней самой отзывались эти чувства.

– Я хочу, чтобы он стал моим парнем, настоящим парнем. Постоянным парнем. – Бенико говорила взволнованно, голос у нее дрожал почти так же сильно, как крылья.

– Конечно, – ответила Мона, но Бенико быстро замотала головой.

– Ты не понимаешь! Мне редко удавалось найти такого, как он. Бен сказал, что ему нравятся мои тексты, знаешь? Мои песни. Сначала мы долго переписывались, при этом он даже не знал, как я выгляжу и как меня зовут. По его словам, он влюбился в мои песни. Я никогда не встречала такого, как он! Я серьезно к этому отношусь – и хочу, чтобы вы это поняли! – Слова лились из нее стремительным потоком, и она сделала шаг к Моне.

– О. Да, разумеется. Я… я, честно говоря, даже не думала об этом, – призналась она и пожала плечами.

– Знаешь, ты очень нравишься Бену, он так тебя ценит. Борис меня, к сожалению, недолюбливает, но… ничего страшного. Может, это еще изменится. Но ты очень дорога Бену, понимаешь? Очень-очень дорога! Ведьмы и колдуны обычно не обращаются так с оборотнями… он тобой просто бредил.

– Да, и хорошим отношением к эльфам ведьмы тоже не славятся. – Сейчас до Моны начало доходить, о чем речь. Она потерла лоб, подбирая правильные слова. – Бенико. Не бери в голову. Я не отрываю крылышки твоим маленьким родственникам, чтобы варить зелья, и не смотрю свысока на других сверхъестественных существ. Мне… двадцать пять, я не из Средневековья. К счастью! Бен, Борис,