— Так у вас алкоголиком станешь…

— Бывает, что и становятся. Сегодня у нас контакт с представителями АСАЛА. Только вчера передали сообщение через портье одного из отелей — они назначили время и место. Можете пойти вместо Джона.

— Не вопрос.

Резидент улыбнулся с какой-то жалостью.

— Вы даже не знаете, на что соглашаетесь. Знаете, где будет этот контакт?

— И где же?

— В районе старого полицейского комиссариата. Недалеко от Площади Шахидов.[90] Сталинград по сравнению с этим местом — все равно, что Бродвей…

* * *

Контакт с агентом во всех странах, в том числе даже в СССР — мероприятие совершенно будничное. Конечно, готовясь к нему, предпринимают меры предосторожности — потому что при провале агента ждет длительный срок тюремного заключения или смертная казнь, а другие агенты могут отказаться сотрудничать. Но только здесь — следовало беспокоиться о собственной безопасности больше, чем безопасности контактера: в случае захвата вас не обменяют, не вышлют из страны и даже не посадят в тюрьму — с вас запросто могут снять заживо кожу.

Оперативный центр находился в казармах морской пехоты в аэропорту, куда они переместились конвоем из трех машин. Снова стреляли — артиллеристы Валида Джамблата запускали Грады, к счастью египетские, две трети которых не взрывались. От рева взлетающих и садящихся вертолетов дрожали стекла.

— Нет… Никуда не годится. Мы здесь будем как прыщи на заднице, вне зависимости от того, задействуете вы морских пехотинцев из группы охраны посольства или моих ребят. Если мы займемся этим, ни про какую тайную операцию не может быть и речи — заявил капитан морской пехоты США по фамилии Дреколл, здоровенный, под потолок негр с кулаками боксера.

— Переодеться в штатское?

— Все равно, будет слишком заметно. Не тот район. Мы, конечно, сможем вас прикрыть с воздуха, но…

— Какие предложения?

— Как вариант — задействовать французов, сэр — ответил еще один морской пехотинец, белый, с рыжими волосами.

— Они потребуют что-то взамен, но… — Паттридж задумался — возможно, это неплохая идея, солдат…

Французское посольство было не так далеко, на улице Пастера, его охраняли бойцы Иностранного Легиона. В Иностранном легионе — полно не французов и при необходимости они могут сойти за наемников из Восточной Европы. Или еще откуда…

— Черт, я не доверяю никому, кроме морских пехотинцев США — заявил Авратакис — и вообще, дайте мне кольт сорок пятого калибра, старую машину с легальными номерами и я пройду.

— Вы шутите? — заявил чернокожий майор — мне хватает проблем и без того, чтобы искать потом вашу похищенную задницу по всем крысиным норам этого долбаного города, извините, сэр.

Авратакис кивнул Паттриджу.

— На минуточку.

Они отошли.

— Черт, в чем дело? Если у нас есть здесь друзья, они не могут позаботиться о безопасном месте для встречи?

— В любом другом месте да — раздраженно сказал резидент — но только не в этом. Здесь все смешалось к чертовой матери… христиане, мусульмане, друзы, палестинцы… Вы знаете, например, что христиане относятся к нам враждебно, особенно те, которые корешатся с израильтянами. А вот люди Арафата — одни из лучших наших союзников здесь.

По-видимому, Авратакис не смог сделать эмоций. Они были написаны на его лице.

— Это… санкционировано? — только и сумел спросить он.

— Нет, в том то и дело. Если о том, что твориться здесь узнает Конгресс, рванет почище, чем Ирангейт. Но если не делать то, что мы делаем — рванет почище, чем казармы морской пехоты в восемьдесят третьем. Да… наверное, стоит одолжиться у французов. Это проще, чем потом организовывать ваш выкуп из плена.

Улица Пастера, на которой находилось французское посольство, бассейн — было перегорожено бетонными блоками в человеческий рост и белыми, колесными французскими бронемашинами ООН. Стрелки, прятавшиеся за бронемашинами и бетонными блоками — выглядели довольно грозно, за периметр машины не пускали. Посольство Франции еще не взрывали, в отличие от американского и британского — и Иностранный легион был полон решимости не допустить взрыва…

— Машины оставим здесь… — заявил Паттридж, вылезая из Шевроле на импровизированной стоянке перед бетонными блоками — нас все равно не пропустят.

Авратакис заметил натянутые у входа широкие, белые полотнища, трепещущие на ветру. Снайперы…

Капрал Иностранного легиона был похож на араба, а возможно — арабом и являлся, у французов есть так называемые полки спаги. Не обращая внимания на дипломатический паспорт Паттриджа — он заставил поднять руки и тщательно обыскал сначала Паттриджа, потом и Авратакиса. Только после этого, они были допущены в святая святых — внутреннюю зону посольства. Массивные бетонные блоки, которыми были огорожены проходы, давали определенное чувство уверенности.

Французы жили лучше, чем британцы и американцы — их ни разу не взрывали, они оставались в своем посольстве, и места там хватало — даже с учетом того, что пришлось выделить некоторое место для штаба сил Легиона. Не раз бывавший здесь Паттридж оставил специального помощника директора в холле второго этажа, где был работающий кофейный аппарат и свежие пончики, сам — пошел выше, в сопровождении сотрудника посольства. Очевидно — резидентура располагалась выше, и посторонних, незнакомых людей — туда не пускали.

Впрочем — Гас Авратакис был доволен тем, что у него есть мягкий стул под задницей, кофе из картонных стаканчиков, который отдает бумагой, но все равно вкусный и рогалики, хоть немного зачерствевшие — но тоже ничего. В этом городе — редкостью было и то и другое и третье…

Паттридж вернулся вместе с невысоким, лысоватым джентльменом, который даже в этом городе умудрялся сохранять стиль — синий костюм и белый платочек из кармана. Джентльмен был чисто выбрит, аккуратен и обладал очень неприятным, срисовывающим взглядом…

— Гас. Эмиль — представил их друг другу начальник станции.

— Эмиль, а дальше… — спросил Автатакис, протягивая руку.

— Просто Эмиль.

Рукопожатие было неожиданно сильным. Авратакис понял, что перед ним скорее всего сам резидент, а Эмиль — это не имя, а оперативная кличка. По безжалостности и приверженности к грязным методам работы с французами могли сравниться лишь израильтяне.

— Прошу…

Они прошли на третий этаж, зашли в кабинет неожиданно оказавшийся неким подобие кафетерия. Там тоже была пара столиков, поднос с рогаликами и два больших, блестящих термоса.

Эмиль, по праву хозяина — отодвинул стулья, набрал рогаликов и налил всем кофе. Кроме кофе — очевидно, что больше ничего не было.