Горбачев…

Документы, которые ему нашли в недрах аналитического управления ЦРУ — их перевели на более низкую степень секретности — его потрясли, он не ожидал такого и не понимал, как они могли проиграть такую грандиозную игру. И он не стал бы так к ним относиться — понижать степень секретности — хоть Горбачев был мертв, сама система могла сработать еще раз…

Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Сергеевич Горбачев попал на крючок к армянской торговой мафии еще в бытность свою первым секретарем Ставропольского обкома КПСС. За пристрастие к взяткам его называли «Миша-конвертик», он покровительствовал преступной активности в крае, в том числе — наркоторговле. Именно армянская торговая и правительственная мафия — способствовала возвышению Горбачева и продвижению его до самого высокого поста — поста Генерального секретаря ЦК КПСС. Во время правления Горбачева — значительная часть его легальных, а то и нелегальных советников была армянами — Шахназаров (Шахназарян), Аганбегян, Ситарян. В то же время — эти советники имели контакты с запрещенными организациями Дашнакцутюн и АСАЛА (армянская секретная армия освобождения), последняя из которых является экстремистско-террористической. На секретной встрече, состоявшейся в Западном Берлине, где советскую сторону представлял один из армянских послов — была достигнута принципиальная договоренность о совместных действиях, имеющих конечной целью отторжение Армении и некоторых других территорий от СССР[87].

Возможно, этот умный сукин сын со странной армянской фамилией прав, и благодаря ему он нашел-таки алмаз в куче дерьма. Небольшой, пасионарный народ, большая часть которого проживает за границами СССР. Народ, который ненавидит так, что готов убить любого, кто стоит на пути. Народ, который достаточно хитер и богат, чтобы провести своего человека на должность руководителя одной из сверхдержав. Горбачева убили — но система-то осталась. Если ее запустить…

До Бейрута — летал старый, обшарпанный Боинг-707, при виде которого рождалась мысль: если и собьют — не жаль. Несмотря на это — в нем был обширный первый класс, стоивший дорого, усатые, дорого одетые толстяки занимали там места. Гас Авратакис купил билет в экономический, потомок греков, носивший усы — он мало чем выделялся из пассажиров этого рейса. Рейса в ад…

Бейрут…

Самолет заходил на посадку над Западным Бейрутом, вотчиной сил исламской милиции и палестинских экстремистов под командованием Ясира Арафата. Время активных боев закончилось — но государства больше не существовало, а общество было расколото. Даже из иллюминатора Боинга были видны черные и зеленые флаги, а так же опаленные, разрушенные ракетами руины домов. Выделялась башня Мюрр, ее тоже было видно — строящийся сорокаэтажный отель, доминирующий над всем Бейрутом был излюбленной позицией снайперов.

И этот город — до конца семидесятых был одним из самых цивилизованных на Востоке!

Сели без обстрела — как ему удалось узнать, бои временно утихли, хотя и продолжаются, между фалангистами — христианами и исламской милицией за южный Бейрут. После того, как самолет зарулил на стоянку — не подали трап, и им пришлось сидеть двадцать с лишним минут в расстреливаемом солнечными лучами Боинге, в котором не работал кондиционер.

Наконец — подали трап. Авратакис, у которого рубашку уже можно было выжимать — увидел стоящие прямо у трапа два совершенно одинаковых Шевроле Каприс Брогэм, троих морских пехотинцев с короткоствольными автоматами и молодого человека со светлыми вопросами и в рубашке с короткими рукавами. Видимо, работник посольства. Еще двое морских пехотинцев сидели за рулем машин, видимо — тоже с оружием…

Авратакис подошел к ним, поздоровался.

— Меня зовут Ник Мантилло, сэр. Если не возражаете, давайте поедем сейчас, обстрел может начаться в любой момент. И лучше в это время быть на городских улицах.

— Поехали…

Авратакис залез в машину, проигнорировав пригласительно открытый багажник — у него было не так много вещей, и он предпочитал держать их при себе. На соседнее сидение сел Мантилло, вперед — втиснулся морской пехотинец с автоматом, отчего машина пошатнулась. Водитель нажал на газ — и машины тронулись с места, быстро ускоряясь на латанной-перелатанной бетонке.

— Вы…

— Мистер Пи просил встретить… — исчерпывающе ответил Мантилло.

Авратакису это понравилось. Парень совсем молодой — но умеет держать язык за зубами и говорить намеками. Это хорошо…

— Плохо здесь? — Авратакис кивнул на летящий навстречу аэропортовский комплекс. Там были видны заделанные дыры от снарядов.

— Когда как, сэр. Сейчас полегче, сирийцы ввели в город крупные силы. Нам они не опасны — но и помогать не будут, если что-то случится. А так… живем как на вулкане, сэр. Здесь чертовски много ненависти, и если кто-то вспоминает прошлое, руки сразу тянутся к автомату. А пострелять здесь есть в кого, сэр…

Они пролетели, не снижая скорости, аэропортовские ворота — видимо, здесь хорошо знали американские машины и пропускали их без вопросов. Со стороны — был укрепленный бетонными плитами вал — прямо в аэропорту, на случай экстренной эвакуации, была база морских пехотинцев США. Скользнули пулеметные вышки, танки в капонирах — потом все это пропало.

Перед глазами — пошла развертываться панорама бейрутских улиц. Морской пехотинец на переднем сидении — нервно переложил автомат М4 с подствольным гранатометом — чтобы в случае чего стрелять в окно.

Было видно, что здесь все и впрямь серьезно. На домах — следы пожаров, пуль, наспех заделанные дыры от танковых снарядов. На дороге — блок-посты, колючая проволока, сирийские танки, машины — разрисованные, со следами от пуль. На многих машинах — на ветровом стекле какие-то портреты и изречения на арабском. В некоторых местах — это служит как пропуск, но в некоторых — нет…

Тем не менее — город живет. Лавки открыты, на улицах люди. Нет того тягостного впечатления, которое тебя посещает если ты въезжаешь в Белфаст…

— Посольство уже восстановили?

— Нет еще, сэр. Сидим в старом здании, места нет совсем — пожаловался молодой оперативник.

— Волка ноги кормят… — наставительно сказал Авратакис.

Посольство США было взорвано дважды: пять и четыре года назад. В первый раз: заминированная машина, шестьдесят погибших, сто двадцать раненых. Во втором — террорист-смертник, двадцать три человека погибли, двадцать один, в том числе послы США и Великобритании — получили ранения. Еще Бейрут был славен тем, что двумя годами ранее, в восемьдесят втором — террорист-смертник направил заминированный мусоровоз на казармы морской пехоты США — двести восемьдесят два погибших морских пехотинца, крупнейшая единовременная потеря солдат за время после Второй Мировой. Еще — резидента ЦРУ в Ливане Уильяма Бакли похитили исламисты, пытали и зверски убили. Вот чем был славен этот город — от которого отступили, не выдержав, даже израильтяне.