— Приходиться импровизировать — криво усмехнулся он — раньше можно было выйти и посидеть на углу в армянском ресторанчике… боже мой, как там кормили, как в лучших парижских кафе. А сейчас там ничего нет — взорвалась бомба. Бассейн тоже разнесло на куски и теперь мы грязные как черти…

Армянском…

Авратакис посмотрел на Паттриджа, тот едва заметно отрицательно качнул головой. Понятно… проверяет на ассоциации.

— Давно здесь служите?

— В качестве начальника бюро чуть больше года… — Эмиль употребил чисто французское «бюро» вместо «станция», «отделение» или «резидентура» — но я тут работал на оперативной работе еще до того, как началось все это merde. Просто поверить невозможно, во что здесь все превратилось…

— Да уж…

Паттридж глотнул кофе с удовольствием — работали на износ и выпить где-то нормального, горячего кофе было большой удачей. Тем более — погода сегодня не задалась, сыро…

— Вам нужны контакты в армянской общине, я правильно понял? — отпивая из своей чашки, спросил Эмиль.

— Да, верно. Ваша служба обязалась оказать нашей возможное содействие, вы знаете об этом…

— Да… знаю. Зачем вам армяне? Это не самая сильная группировка здесь, вряд ли они помогут вам с вашими заложниками?

Ситуация с американскими заложниками была здесь притчей во языцех. Никто не знал — сколько американских заложников освобождено, сколько еще осталось, и самое главное — все ли американские заложники освобождены. Очень могло быть, что и не все — пока Иран и Ирак сражались за нефтяные месторождения в пограничной зоне, пока Ирану нужны были противотанковые ракеты ТОУ и запасные части к самолетам — вряд ли Хезбалла, ливанский филиал Корпуса стражей Исламской революции освободил бы всех американских заложников.

— Решаем не мы — Авратакис знал, что отвечать — я тоже не знаю всего.

Француз пожал плечами.

— Проблем нет. У нас есть контакты в общине, мои люди могут подбросить вас до места. Вместо моего человека пойдете вы. Встреча назначена на Площади Мучеников. Сегодня ближе к полуночи.

— Зачем вы назначили встречу там? — спросил Патридж — там же Верден…

Француз улыбнулся.

— Место выбираем не мы.

— Позволите полюбопытствовать, с кем конкретно назначена встреча — уточнил Авратакис — есть разные группы армян…

— Это просто парни которые хотят выжить и занять кое-какие место в здешней неблагополучной экосфере. Считаются связанными с АСАЛА — но это только прикрытие. По крайней мере, я так думаю. АСАЛА многие боятся.

Паттридж скривился.

— Им нельзя верить. Это леваки, троцкисты, мать их. Ублюдки конченные. К тому же — их наверняка обратали русские.

Авратакис с улыбкой бывалого похлопал своего коллегу по плечу.

— Далеко не всех, дружище. Далеко не все.

Перед французами надо было играть простака.

Эмиль — какое-то время размышлял над дымящейся чашечкой кофе, как будто сидел в парижском кафе под каштанами…

— Особых проблем с встречей я не вижу… Надеюсь, вы поделитесь информацией…

— Безусловно — сказал Паттридж. Пакет не слишком ценной информации для передачи французам был уже готов.

— Тогда… проблем нет. За вами заедут… слушайтесь во всем их. С этими парнями я был в долине Бекаа и до сих пор жив… как видите.

* * *

— Скользкий ублюдок… — выругался Паттридж, как только водителю их Шевроле удалось развернуть машину в дорожной пробке перед французскими заграждениями и направить в сторону набережной — чертов сукин сын.

— Мне он показался опасным — сказал Авратакис.

— Он не подарок — согласился начальник станции — такого про него нигде не написано, но по моим данным, он бывший ликвидатор, ответственен, по меньшей мере, за двадцать ликвидаций. Работал в двадцать третьей группе, знаете, что это такое?

— Знаю… А здесь он что делает?

— А черт его знает. Ясно одно — штаны не просиживает. Вы помните о том, что Сирия — бывшая провинция Франции?

Авратакис этого не знал.

— Что-то припоминаю.

— Обмен информацией между спецслужбами идет до сих пор. Позиция Франции здесь далеко не однозначна, как по отношению к Палестине, так и по отношению к Сирии. Мы не раз фиксировали обмен данными, встречи французских агентов с главарями палестинских группировок, с самим Арафатом. Нельзя сказать, что они полностью на нашей стороне.

— А как насчет армян?

— Армяне… Тут еще сложнее. У них проживает большая армянская община, полтора миллиона человек. Они очень влиятельны. С другой стороны — в АСАЛА одно время была группа Орли — которая была создана во Франции и там же совершала теракты. В том числе — весьма серьезные. Так что невозможно сказать точно — какую сторону занимают французы.

— Но они меня по крайней мере не пристрелят? — пошутил Авратакис.

— Не думаю. В конце концов, Эмиль понимает, что с нами ссориться — тоже не с руки. В открытую, когда они за вас отвечают — не грохнут.

Авратакис повернулся, чтобы увидеть улыбку на лице начальника американской станции. Но ее не было — Паттридж был серьезен.

Или здесь просто разучились улыбаться…

* * *

Французы появились под вечер. Как и было оговорено — Авратакиса высадили около американского университета, машина с морскими пехотинцами осталась прикрывать его — стрельба могла начаться в любой момент и без видимого повода.

Пока ждали французов — Авратакис с интересом смотрел на людей, которые здесь были… в основном это были молодые люди. Совершенно беззаботного вида, они куда то спешили, целовались, обнимались… а все стены были в следах от пуль и в начале улицы стоял подорванный сирийский БМП — и всем на это было наплевать.

Французы подкатили на внедорожнике Паджеро, белого цвета, разрисованном какими то арабскими письменами. Стекла в машине были тонированными, как потом оказалось — еще и завешенными бронежилетами. Такие машины — Авратакис в изобилии видел, когда приезжал в Пешавар. Неприхотливые, неубиваемые, они служили отличным транспортом для командиров моджахедов … пока все не накрылось.

Авратакис заметил, как напряглись морские пехотинцы, когда увидели тормознувший внедорожник. Все было настолько серьезно, что в посольском Шевроле был пулемет.

На пассажирском месте поползло вниз стекло…

— Вы американец? — спросил невысокий, загорелый, остролицый легионер, осмотрев коренастого, в черных очках сотрудника ЦРУ.

— Он самый.

— Садитесь назад.

Авратакис показал — все нормально — потом сел в машину. Хлопнула дверь, машина отчалила, пробивая себе путь отчаянными гудками.