я скажу, и ничего более, тогда можете подойти сюда и придержать для меня люк.

Радуясь возможности хоть что-то сделать, подхожу к ней и крепко хватаюсь за люк рукой, все еще затянутой в резиновую перчатку, мысленно моля бога, чтобы Оливия не только нашлась там, внизу, но и оказалась жива. Талья поворачивается ко мне, выражение лица у нее нейтральное.

– Не захлопнется?

Отталкиваю люк назад, насколько это возможно. Он и так держится, но для полной уверенности я встаю и ищу ветку, чтобы подпереть его. Одобрительно кивнув, Талья закидывает ноги в дыру в земле и светит фонариком вниз.

– Там лестница, – говорит она и, больше не говоря ни слова, спрыгивает. Сердце у меня замирает, когда представляю, как она падает неизвестно куда. Но Талья сразу же окликает меня, спускаясь по ступенькам: – Здесь внизу что-то есть!

Затем, как мне кажется, чуть ли не час – ни единого слова.

Потом я слышу потрескивание. Это рация Тальи. Она дает указания кому-то из своих коллег. Резко оборачиваюсь, чтобы посмотреть, где же констебль Джордейн, но на прежнем месте его уже нет. Голова Тальи вновь выныривает на поверхность – дыхание у нее поверхностное, учащенное.

Черт, черт, черт!

Она нашла тело Оливии…

– Ну как? Она там? Она жива?

Выдергивая себя из темного проема, Талья качает головой.

– Немедленно возвращайтесь, Дженни. Официально это место преступления, и я не могу допустить, чтобы вы к нему приближались. Спасибо, что привели меня сюда – сейчас придут остальные, и кто-нибудь из них проводит вас обратно на парковку.

– Вы… должны… сказать мне! – Слова застревают у меня в горле, и я никак не могу сглотнуть.

Талья кладет руки мне на плечи, мягко отталкивая меня назад.

– Давайте теперь мы сами всем этим займемся. – Она отворачивается, ритмично размахивая фонариком, чтобы указать наше местоположение, и я мельком вижу, как Джордейн ведет остальных в нашу сторону.

Внезапный прилив адреналина встряхивает меня, и я бросаюсь к люку. Мне плевать, пусть я даже и потревожу место преступления – я должна увидеть это собственными глазами. Слышу строгий голос Тальи, кричащей «Нет!», но я уже внутри.

Это какой-то бункер. Думаю, я была права насчет того, что это старое бомбоубежище. Свет моего фонарика падает на что-то бледное, голое.

Оливия сидит, привалившись спиной к металлической переборке, – связанная, с кляпом во рту, уронив голову на грудь.

Бессильно. Безжизненно.

– О боже, нет!

Талья бросается ко мне, хватая за руки.

– Вам сюда нельзя!

– Я опоздала, – выдавливаю я, и слезы туманят мне зрение. – Ну как же я раньше не догадалась!

Эти мои слова звучат странно для моих ушей – далекие, искаженные. Как будто кто-то другой произносит их из-под воды. В голове у меня всплывает образ – пятнистая кожа, посаженное вертикально, но переломившееся пополам тело, волосы безвольно свисают вперед… Ноги у меня подкашиваются, и я чувствую руки Тальи у себя под мышками, которые не дают мне упасть на землю.

– Господи, – бормочет она. – Мне тут одной не справиться…

Слышу, как она кому-то кричит, а потом звон в ушах заглушает все остальные звуки, и все погружается во тьму.

Глава 68

Дженни

Следующее, что сознаю, – это что я на заднем сиденье полицейской машины, завернутая в одеяло.

Веки тяжелые, голова дурная после обморока. Или отключки. Сама не пойму, чего именно, но это вернуло меня к тому моменту, когда я была со своим отцом в его подземном убежище – непреодолимое давление в голове, тяжесть в ногах. И запах.

– Меня сейчас стошнит, – говорю я, хватаясь за дверцу машины. – Быстрей!

Полисмен выскакивает из-за руля и распахивает дверцу как раз вовремя, чтобы меня вырвало прямо на землю. Горячая желчь обжигает горло. Так много вопросов вертится в голове, но меня слишком уж выворачивает наизнанку, чтобы задать хоть один. Полицейский – молодой, неопытный, насколько я понимаю, – вежливо отводит взгляд, пока я продолжаю сплевывать зеленую жидкость на гравий парковки. Но держится рядом, как будто отвечает за меня. Я арестована? Я сейчас на заднем сиденье полицейского автомобиля после обнаружения тела Оливии Эдвардс и явно представляю собой оперативный интерес, как минимум. Прикладываю кончики пальцев к своим ноющим векам, сильно надавливая на них, чтобы не дать слезам просочиться наружу. Закончится ли когда-нибудь этот кошмар?

Вытирая рот краем одеяла, сажусь обратно в машину.

– Может, водички? – спрашивает полисмен, поворачиваясь ко мне лицом.

– Будьте добры, – хриплю я в ответ. Парнишка закрывает мою дверцу и возвращается на водительское сиденье, достает бутылку из бардачка.

– Вот, держите. – Он протягивает ее мне. – Должно быть, это шок.

– Шок? Сказала бы я… Я и вправду думала, что поспею вовремя… – Делаю крошечный глоток воды, опасаясь, что если выпью больше, опять меня стошнит.

– В каком это смысле? – спрашивает полисмен за рулем, нахмурив брови.

– Я думала, что все сообразила вовремя, чтобы спасти ее… Я задержана?

Он смотрит на меня с непроницаемым выражением лица. Разочарование так и клокочет во мне, но у меня нет сил и дальше давить на него. Если не задавать вопросов, то можно еще немножко оттянуть неизбежное. Голова у меня словно чугунная, приваливаюсь ею к боковому стеклу. И в этот момент улавливаю какое-то движение. Сажусь прямо, вся тошнота вдруг улетучивается.

– Это… это она? – Всматриваюсь широко раскрытыми глазами сквозь стекло, за которым вижу ожидающую машину «скорой помощи» – в нее загружают носилки. Не мешок для трупов. – Но я же видела ее! Она была мертва! Талья сказала…

– Детектив-сержант Дэвис заподозрила худшее, когда только подошла к этой женщине, но ее опасения не оправдались. Вы, должно быть, пропустили это. Типа как из-за обморока.

– О, слава богу! – Откидываюсь на кожаном сиденье и закрываю глаза. Она жива. Мы сделали это! Мы нашли ее. Невероятное чувство облегчения разливается по всему телу, вызывая слабость. На долю секунды во мне вспыхивает надежда, когда я думаю, что теперь все может вернуться в привычную колею. А потом вспоминаю. Ничто уже не будет прежним после всего этого, пусть даже Оливию и нашли живой.

Голос полицейского прерывает эти мои мысли, когда он сообщает мне, что к нам направляется детектив-сержант Дэвис.

Талья открывает дверцу и, пригнув голову, подсаживается ко мне.

– Как вы?

– Получше, спасибо. Теперь, когда я знаю, что с Оливией все в порядке.

– Однако она по-прежнему без сознания, так что не совсем выбралась из чащи, – говорит Талья, после чего закатывает глаза. – Так сказать.

Нерешительно улыбаюсь, но улыбка мгновенно исчезает с моего лица, когда я понимаю, что это значит. Если