— Я любила его, как Тьма любит тень, и он любил меня, как Свет любит день…

— Львы полетят, влюбленные сгинут, но любовь моя — тебя не покинет, — пропела она тихо, и её голос сорвался на последней ноте.

Его руки замерли у неё в волосах.

— Откуда ты знаешь эту песню?

Она нахмурилась.

— Это астерийская колыбельная.

Он изменился в лице.

— Странно, — тихо сказал он. — А я думал, что эта песня приснилась мне много лет назад.

Она не знала что сказать, и в общем-то ей было всё равно.

— Давай закончим мыться и отведём тебя к лекарю.

Она в панике посмотрела на него.

— Пожалуйста, не оставляй меня.

Он остановился и посмотрел на неё.

— Никогда, — ответил он и продолжил мыть её волосы, а она начала разглядывать те детали, что раз за разом проигрывала у себя в голове, находясь в тюремной камере.

Его предплечья — то, как они выглядели, когда его мускулы и вены натягивались. Эти мужественные брови. То, как он нетерпеливо убирал волосы со лба, когда кудри падали ему на глаза. Она в тишине наблюдала за ним, расслабившись в его объятиях, запрокинув голову и подняв руки в то время, как он продолжал счищать с неё все эти ужасные воспоминания.

А затем он приподнялся в воде в своих мокрых штанах, взял тёплое пушистое полотенце, обернул её и, подняв на руки, понёс обратно в спальню. Она почувствовала, как он положил её на подушки, и запах ванили, исходивший от белья, окутал её. Энцо на мгновение исчез в ванной и вернулся в свободных сухих штанах и с голой грудью. Он подошёл к двери и что-то сказал стоявшему снаружи стражнику, после чего вернулся и сел на стул рядом с ней.

Элара на ощупь нашла его руку. Изнеможение и эмоции охватили её и теперь болтали на задворках сознания. Она сосредоточилась на том, как его большой палец начал поглаживать тыльную сторону её ладони, что на некоторое время успокоило их обоих.

Раздался тихий щелчок, и в комнату вошёл лекарь. Она узнала бесстрастный голос, который понравился ей ранее, и подняла глаза. Перед ней стояла женщина, медные волосы которой свисали по бокам от её лица. Её глаза были чистого голубого цвета.

«Она кажется доброй», — подумала Элара.

— Рада, что вы очнулись, Ваше Высочество.

Женщина кивнула и осторожно опустилась на кровать, а затем аккуратно прижала руки к шее Элары.

— Раны выглядят уже гораздо лучше. Похоже, Его Высочество хорошо постарался.

— Смотрите, как бы он не лишил вас работы, — сказал она, не подумав, но тут же дёрнулась.

Энцо удивленно рассмеялся, и его глаза засияли. Она решила, что ей стоит почаще его смешить.

Тёплая улыбка женщины-лекаря появилась перед её глазами.

— Мне нужно осмотреть твои раны, Элара. Не могла бы ты повернуться?

Элара застыла и посмотрела на Энцо. Он кивнул, подбадривая её. Стиснув зубы, она перевернулась на живот и обнажила спину. Лекарь руками прошлась по самым чувствительным местам — глубокие раны всё ещё заживали, как и мелкие синяки и порезы, оставленные Джем и Ариэтом. Она снова посмотрела на Энцо и заметила, что его лицо сделалось абсолютно белым. Она прищурилась и увидела, как на его челюсти задёргался мускул. Его глаза вспыхнули, когда он начал пристально осматривать её раны.

— Они будут умолять меня о смерти, — сказал он ледяным тоном.

А затем, взяв в себя в руки, он нацепил на лицо улыбку ради Элары и сжал её руку.

— Тот, кто пытался вылечить эти раны, спас тебе жизнь, Элара. Самые глубокие раны кажутся более зажившими, чем должны. Такие раны обычно очень сильно воспаляются.

— За это нужно поблагодарить Эли, — хрипло ответила она и посмотрела на Энцо. — И знай, когда я вылечусь, мы обязательно поговорим о твоих сделках.

Энцо закатил глаза и улыбнулся.

— Ты едва пришла в себя, но уже успела превратиться в занозу в моей заднице.

Он подмигнул ей, хотя в его взгляде всё ещё сохранилась холодность, когда он снова посмотрел на её раны.

Её раны начало щипать после того, как их обработали различными тониками. Она сморщилась, а Энцо продолжил поглаживать её руку круговыми движениями. А затем она испытала блаженство, когда на раны нанесли прохладную болеутоляющую мазь. И, наконец, наложили свежие повязки.

— Её тело излечится, — тихо сказала лекарь. — Но нам стоит побеспокоиться о её разуме.

— Вам необязательно разговаривать так, будто меня здесь нет, — резко сказала Элара.

Энцо попытался скрыть улыбку.

— Похоже, нам не стоит так уж сильно переживать.

Лекарь слегка улыбнулась и начала возиться с двумя сосудами, через которые проходил Свет, проникающий сквозь балконную дверь. В одной бутылке была налита голубая жидкость, а в другой более тёмная.

— Это поможет тебе уснуть.

Она закончила смешивать жидкости и отдала одну бутылку Энцо.

— Пусть принимает по две капли под язык, — сказала она, собирая свои вещи. — Побольше отдыха, еды и жидкости. Доверяю её тебе, — сказав это, она сурово посмотрела на Энцо.

— Я буду самой лучшей прислужницей, которая у неё когда-либо была.

Он улыбнулся и потянулся на своём стуле. Элара тихонько рассмеялась, после чего замок двери щёлкнул.

— Я боюсь засыпать, — сказала она едва слышным шепотом.

Энцо нахмурился, наклонился к ней и потряс бутылку.

— Я чувствую, что боль утихла. Но мои мысли теснятся в темноте. Я боюсь, что мне что-то приснится.

Его лицо смягчилось.

— Я не могу отменить того, что с тобой случилось, но обещаю, что буду здесь, когда ты проснёшься. Я не оставлю тебя.

Он провёл большим пальцем по её щеке и нагнулся вперёд.

— Лекарь сказала, что это поможет тебе уснуть.

Она раскрыла рот, и когда он отмерил две капли, снова опустилась на кровать. Он оставил свою руку на её щеке, а она крепко схватилась за неё, точно это был её якорь в бушующем море, и впала в забытье.

Глава 32

Элара проснулась от собственного крика. Тёмно-рубиновые тона гелионской ночи стали отражением её кошмаров, в которых её сжимали лапы Ариэта, а сама она была вынуждена наблюдать за тем, как Софии перерезали горло, точно ленту. Элара начала дико озираться, но почувствовала чьи-то руки в своих волосах и услышала приглушённое бормотание. Пот стекал по её спине, а помещение было залито красным полуночным светом. Она начала сопротивляться рукам, царапаясь и кусаясь, но они продолжили крепко держать её.

— Всё в порядке, — успокоил её голос, — Это всего лишь сон.

Она почувствовала, как её усадили на край кровати и высвободили из простыней. Вокруг