мне было шесть, я нашёл рассветную птицу со сломанным крылом. Я забрал её к себе и попытался вылечить. Отец увидел меня с птицей, и приказал мне убить её. Когда я отказался, он выжег на моей спине четыре буквы — «трус». А затем заставил меня смотреть на то, как он сломал птице шею.

Элара услышала гул в ушах. Что-то начало пробиваться сквозь её оцепенение.

— Я помню, как однажды… мне было где-то восемь… он отхлестал меня, как никогда прежде. Я потерял сознание. Я слышал, как лоскуты моей кожи колышутся на ветру. Вот как сильно он меня выпорол.

— Твой кошмар, — прошептала она. — В который я проникла.

Он долго смотрел на неё.

— Да. От которого ты меня спасла, — сказал, наконец, он и провёл рукой по волосам.

— Ночью после порки я лежал на кровати и рыдал. И я молился, но только не Звёздам — ведь, как мы знаем, они нас не слушают. И тогда мне показалось, что меня кто-то услышал. В ту ночь я уснул, и мне приснилось, что меня навестил ангел. Я мало что помню, но когда я проснулся, то впервые почувствовал себя в безопасности. Почувствовал себя сильным. Поэтому я терпел издевательства своего отца до тех пор, пока не научился владеть каждым из своих даров так, что стал представлять для него угрозу. Каждую ночь я выходил на улицу и разговаривал с этой невидимой силой, убедив себя в том, что она существует.

Голос Энцо был спокойным и уверенным, словно он не раз уже рассказывал эту историю у себя в голове. Элара развернулась и посмотрела в его золотые глаза, которые сделались бледными и неотрывно смотрели куда-то вдаль.

— Вот почему я увидела тебя в ту ночь на балконе. Ты разговаривал.

Он кивнул.

— Ночь успокаивает. Раньше мне нравилось высовываться из окна и наблюдать за тем, как всё оживало, когда Свет исчезал, — призналась она. — Я замечала… как люди становились самими собой в темноте. У нас был огромный сад, засаженный сумеречными персиками.

Перед глазами у неё слегка поплыло, но она смогла сосредоточиться на воспоминании.

— И я наблюдала за тем, как влюблённые тайно встречались под покровом ночи. Это были придворные, которые находились в браке по расчёту и не могли быть вместе со своими возлюбленными. Например, знатные дамы, которым было запрещено встречаться с конюхами. Мне казалось таким романтичным доверять ночи свои секреты. У меня они тоже были.

Наступила комфортная тишина, и Энцо продолжил гладить её по волосам.

— Что произошло с твоими шрамами? — прошептала она, наконец, вспомнив о тех словах, что он сказал, когда она сравнила Энцо с его отцом.

Она боялась услышать ответ, так как ей казалось, что она уже знает его. Энцо долго молчал, а потом, наконец, заговорил.

— У него всегда была под рукой вердианка, лекарь. Когда моя кожа была настолько сильно изранена, что представляла собой кровавое месиво, она заживляла каждый сантиметр моей кожи, чтобы Идрис мог снова причинить мне точно такую же боль. И чтобы никто ничего не узнал. Поэтому у меня нет никаких шрамов. Когда я стал сильным, я сразу же нашёл её. Я был ребёнком. Что за человек стал бы делать такое? Как можно было позволять это?

Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, и она заметила, что его трясёт.

— От лекаря не осталось ничего кроме пепла, когда я с ней закончил.

Он испустил глубокий вздох.

Её начали переполнять эмоции, и она сжала его руку. А затем посмотрела на него. Она поняла. Он не хотел её жалости, и не хотел, чтобы она что-то сказала, пытаясь смягчить его боль. Он просто хотел, чтобы кто-то его выслушал.

Она провела большим пальцем по его руке.

— Просто знай, — сказала она сонным голосом, — когда-нибудь твой отец умрёт из-за того, что он с тобой сделал. И мне плевать, что это измена. Мне всё равно, что он король, и что мне нужен этот союз. Однажды он почувствует всю ту боль, что причинил тебе.

— Я знаю. И это сделаю я.

Если бы Элара была в ясном уме, она бы приподняла бровь, услышав, как собственный сын угрожает изменить королю. Но вместо этого она снова легла Энцо на грудь, и его плечи расслабились.

— Теперь ты знаешь, что успокаивает меня после кошмаров. А что успокаивает тебя?

Элара провела рукой по волосам и начала жевать щёку.

— Свежий воздух, — сказала она, слегка улыбнувшись, и обведя рукой окружающее их пространство. — Чтение.

«Ты», — хотела сказать она, но проглотила слова, вертевшиеся на кончике её языка.

— Чтение, — сказал он и улыбнулся ей. — Тебе понравилась последняя подборка, которую тебе оставили?

Превозмогая изнеможение, Элара сощурила глаза, когда у неё в голове всплыло воспоминание.

— Откуда ты про неё знаешь?

— «Моё время со звездой: воспоминания». Мне показалось, что тебе это будет интересно.

Он взял книгу с низкого столика, стоявшего перед ними, открыл её и начал читать:

— Леон был самым чудесным любовником, который у меня когда-либо был.

— Боги, перестань, — застонала Элара, с трудом произнося слова.

— Я отправил её тебе после твоей встречи с ним. Подумал, что тебе захочется узнать о том, каким он был невероятным любовником, на случай, если ты решишь посетить его храм, — сказал он полным сарказма голосом.

Элара закрыла глаза и покачала головой.

— Мы все знаем, что Звёзды казнят любого, кто осмелится утверждать обратное, — проговорила она, и её веки дрогнули. — Мне достаточно было один раз взглянуть на Леона, чтобы понять: он из тех, кто любит трахаться перед зеркалом и смотреть на себя.

Из Энцо вырвался низкий смешок.

— Грязный-грязный рот.

Она легонько потянула за книгу у него в руках, и её голова закружилась.

— Попробуй лучше эту.

Она положила книгу на место и вместо неё взяла из стопки «Мифы Селестии».

Энцо удивлённо посмотрел на неё.

— Это одна из моих любимых книг.

— В нас больше общего, чем тебе кажется, — ответила она, после чего тихо вздохнула и уткнулась лицом в его шею.

Его запах был таким успокаивающим — мыло с бергамотом и пьянящий запах амбры. Он замер. И его рука продолжила осторожно водить кругами по её спине так, словно он боялся сдвинуться и испортить момент. Мерисса вернулась почти неслышно и поставила чайник на маленький столик. Ещё раз взглянув на них в нерешительности, она слегка улыбнулась и снова вышла.

— Спасибо, — сказал он ей одними губами, когда Элара закрыла глаза.

Перевернув страницу большим пальцем, он откашлялся и начал читать:

— Ночные призраки Астерии. Когда-то давно в