Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тем не менее договориться о визите к Блут мне удалось.
О тюрьме жаров в глубокой Сибири, о Морок-граде, ходили легенды одна страшней другой. Одни говорили, что самых отъявленных преступников там окатывают водой на морозе и отправляют в криокамеры, где те «хранятся» в виде глыб льда. Другие рассказывали, что охраняют тюрьму белые медведи, которые разорвут любого, кто попытается сбежать. Еще одни божились, что внутри тюрьмы вся мебель сделана из льда, и так холодно, что промерзаешь вплоть до самой души. В одном все сходились на сто процентов: лучше умереть, чем попасть в Морок-град.
Так или иначе Блут грозила именно смерть после того, как ее отправят в Морок-град. До суда вампиршу содержали в подвалах Фортов Сердец, что само по себе ирония – подвалы в подземных катакомбах. Почти подвалы подвалов.
Там было не холодно, скорее, сыро и душно, потому что вентиляция работала плохо, и свежий воздух совсем сюда не доходил. Камера Блут находилась в самом конце узкого, как каменная кишка, коридора.
– У тебя есть ровно десять минут, – напомнила Моргана и вручила мне фонарик. – Здесь наречия не работают, помнишь? Глушилки стоят.
– Помню.
Она отперла дверь, втолкнула меня в камеру и закрыла дверь.
Ассоциации с собственным пребыванием в СИЗО были очень сильны, но я все-таки смог немного сосредоточиться.
Катерина Блут, старейшина Триптиха, уважаемая вампирша и вообще неплохая женщина, была целиком обнажена и стояла на коленях, а ее руки при помощи кожаных наручников и цепей широко развели в стороны. В таком положении она не могла ни лечь, ни встать, ни толком сменить позу. Белые тощие плечи покрывало множество свежих рубцов, а колени – фиолетовые синяки.
В камере ужасающе пахло мочой и плесенью. Если до того момента я как-то мог абстрагироваться от того, что Блут сидит в тюрьме, и что если мы не докажем ее невиновность, то вампирша умрет, то теперь, увидев женщину, которую я помнил гордой красавицей, в таких условиях, я ощутил, что во мне вскипает ярость. Человеческая тюрьма не сахар, но что за варварство, что за Средневековье тюрьма жаров?
Она подняла голову на звук, и волосы, сбившиеся в колтуны, упали ей на глаза. Я ожидал, что глаза ее будут пустыми и загнанными, но я увидел спокойствие.
– Привет, – сухими и искусанными губами улыбнулась вампирша. – Уж прости, из меня хозяйка не очень, но ты можешь присесть на пол.
– Я даже не подозревал, что здесь творится такой… – я грубо выругался. – Хотел спросить, как ты, но сам все вижу.
– Ничего удивительного, – каркающе расхохоталась она и сплюнула на пол вязкую слюну. – Система меня прожевала и выплюнула.
– Мы сейчас пытаемся придумать, как тебя вытащить.
– Зачем?..
– Потому что я знаю, каково это – расплачиваться за преступление, которого не совершал.
– Фамильные черты налицо, – ответила вампирша и слегка покачнулась. – Как же тело затекло… Мы, вампиры, сильные. Но даже наши тела смертны.
– Я понял про фамильные черты.
– Смотря что ты понял.
– Ты знала мою мать.
– О-о-о, это еще не все фамильные черты, о которых я говорю, – связная речь явно давалась вампирше с трудом.
Я набрал ковшом воды из большой бочки в углу и помог ей напиться. Она продолжила:
– Так-то лучше. Ты уже понял, почему тебя боятся до усрачки и держат под присмотром?
– Я в курсе, что я антимаг.
– Ты последний прямой потомок Янтарины Цорнской. Гердов – русификация фамилии Гердар.
– Как-то многовато сюрпризов в последнее время. Я теперь точно знаю все?
– Не перебивай, уверена, что время у нас ограничено, а другого раза тебе может не представиться. Послушай. Ты имеешь право претендовать на трон – не по законам жаров, не по законам людей. А по законам Автора, которые он нам завещал. А некоторые не хотят выпускать эту власть и будут держаться за нее, даже если Ардрич лично им тортик к чаю занесет. Теперь ты знаешь точно все. Мама твоя очень хотела тебя защитить, Светлов тоже. А когда Деметра погибла, а ты пропал, да, ты пропал, Керемет навесил на тебя очень мощную защиту, мы места себе не находили. Ты ведь Цорнский. А я вампир. Род наш никогда не забудет, как много для нас сделала Янтарина Цорнская. И я умру с ее именем на устах.
В дверь камеры тихонько постучали.
– Ты не умрешь, – сказал я. – Катерина Блут, ты не умрешь. Ты выйдешь отсюда с высоко поднятой головой, и мы надерем им всем задницы. Клянусь.
Для того чтобы попасть на гонки, необходим был пропуск – флаер с датой и местом, который невозможно было достать просто так. Ты обязательно должен был знать кого-то из организаторов или старожилов гонок – так стритрейсеры «отсеивали» лишнюю публику. Мы трое похвастаться такими знакомствами не могли, даже Паук ничего не смог сделать, но помощь пришла оттуда, откуда не ждали. Друг на гонках нашелся у Гефеста, и флаер мы получили. Местом, естественно, был Русский остров, а предстоящую гонку проводили в ближайшую пятницу, второго августа. Накануне праздника Янтарных огней и суда над Блут.
Когда на город опустилась ночь, мы вчетвером загрузились в «Рафчик» Полуночницы и отправились на Русский остров.
Русский мост ночью выглядел, как мост из сказки. Он переливался огнями и проступал из тьмы узкой звездной тропой, а слева вдалеке светился кампус ДВФУ и фонари его просторной набережной в бухте Аякс.
Гонки сегодня предстояли более продвинутого уровня, частично по грунтовой дороге, и нам пришлось проехать мимо кампуса, мимо поворота на океанариум и забраться в глубь леса.
Трасса была гладкой и просторной, и можно было хорошенько разогнаться, но вдруг глазастая Юля сказала:
– Полуночница, подожди, притормози!
– Что такое? Что-то случилось?
– Все в порядке, просто притормози!
Рыжая плавно сбросила скорость и остановилась. Юля схватила свою сумку и выскочила из машины, хлопнув дверцей.
Я вышел вслед за ней. Лес был темным и надвигался на дорогу с двух сторон плотной черно-изумрудной стеной, и я подозревал, что его духи были не в восторге от количества вырубленных деревьев и покалеченных при благоустройстве острова для человека животных.
Юля сидела на корточках у обочины и кормила сосиской в тесте лису, тощую, с выеденной лишаем
