— Да хватит, Стэп, какого хрена ты к нему привязался?

Танцор тянет меня за куртку.

— Пойдем есть торт, а то ничего не останется.

Я поправляю куртку и делаю два глубоких вдоха. Да, на этом лучше остановиться. И что это меня понесло? Что мне за дело до этого борова?

Джин. Через мгновение мы оказываемся рядом. Она молча смотрит на меня. Джин. У нее взгляд… я не знаю, как его определить. Может быть, она просто растеряна и не знает, что подумать? Улыбаюсь ей, пытаясь разбить лед.

— Как ты насчет торта?

Она молча кивает. Хотелось бы, чтобы она забыла, что есть такие люди… Понимаю, что это нелегко. Я тереблю ее волосы, обнимаю ее, подталкиваю.

— Ну, давай…

И она, наконец, улыбается. Я протягиваю ей руку, очень элегантно. Возможно, этот жест не совсем вяжется со всем, что только что произошло. Она берет меня за руку, и я помогаю ей переступить через типа, лежащего на земле.

Раффаэлла ставит машину во дворе. Гараж открыт. Клаудио еще не вернулся. Она смотрит на часы. Двенадцать ночи. Значит, бильярдная партия затянулась… ну, если это надо для работы, это ничего. Она закрывает машину и бросает взгляд наверх.

В комнате Баби еще горит свет. Раффаэлла идет к дверям. Непонятно почему, но все это время ее гложет какое-то беспокойство. Может быть, у нее слишком много забот. Альфредо по-прежнему стоит в саду, скрываясь за деревом. Увидев Раффаэллу, он отступает дальше в тень. Раффаэлла слышит треск раздавленной ветки и быстро оборачивается.

— Кто здесь?

Альфредо не дышит. Он стоит неподвижно, боясь шевельнуть пальцами. Раффаэлла нервно ищет ключи, находит, открывает дверь и быстро захлопывает ее за собой. Альфредо переводит дыхание. Нет, так больше не может продолжаться. Если эта новость — правда, так дальше не пойдет.

— Баби, ты здесь? — Раффаэлла видит полуоткрытую дверь, из-за которой просачивается свет. — Можно?

Баби лежит на кровати и перелистывает журналы.

— Привет, мама. Извини, я не слышала, как ты вошла. Смотри, я эти выберу. Тебе нравятся? — и она показывает матери несколько фотографий.

— Очень. Что-то я испугалась. Мне послышался шум в садике около парадной, меня чуть удар не хватил.

— Не волнуйся. Это Альфредо.

— Альфредо?

— Да, он уже второй день прячется там по ночам.

— Да, но он не должен так делать, он же пугает людей. И потом, на следующей неделе я пригласила гостей на ужин. Многие его знают, если они его увидят тут, что подумают?

— Да какая разница! — но видя, что Раффаэлла не успокоилась, Баби соглашается: — Ну ладно. Если так будет продолжаться до следующей недели, я с ним поговорю. Хорошо, мама? — и она кладет перед матерью другой журнал. — Вот, посмотри, я выбрала, мне Эсмеральда помогла. Давай закажем эти: колосья с зерном, классно, да?

— Да, но…

— Нет, мама. Ты уезжала играть, помнишь? Хватит, мы уже все решили, правда? А то ничего с места не сдвинется. Клянусь тебе, я уже не могу больше, я уже сомневаюсь, что что-то получится, прошу тебя…

Раффаэлла смотрит на Баби с улыбкой.

— Хорошо, Баби, мне кажется, это то, что надо.

Баби успокаивается.

— Серьезно?

— Да.

— Ты говоришь это не потому, чтобы меня успокоить?

— Нет, правда, это — самое лучшее.

Баби снова обретает довольный вид. Раффаэлла хочет и себе доставить удовольствие.

— Слушай, Баби, я хотела тебя кое о чем спросить.

— О чем?

— Помнишь, когда папа должен был встретиться со Стэпом, чтобы попросить его оставить тебя в покое?

— Мама, ты все еще думаешь о той истории? Уже больше двух лет прошло, мы решаем очень важную проблему, а ты еще думаешь об этом?

— Знаю, знаю, я и не думаю об этом, а только из любопытства спрашиваю. Так вот, ты случайно не помнишь, кто в тот вечер играл в бильярд?

— Конечно, помню. Они даже выиграли двести евро, кажется.

— А кто там еще был?

— В каком смысле?

Баби внимательно смотрит на мать. Та сегодня определенно какая-то странная, погружена в свои мысли. Улыбнувшись, Баби качает головой.

— Мама, в твоем возрасте — и ревновать? Да ты что, мама?

— Извини. Ты права. Просто он купил бильярдный кий именно после того вечера. Но, похоже, кому-то его подарил.

— Ну и что в этом плохого? И потом, то заведение, где они тогда играли, закрыли.

При этом известии Раффаэлла полностью успокаивается.

— Ну, хорошо, ты права. Покажи-ка мне, что ты там еще выбрала.

Раффаэлла открывает журнал. Баби показывает ей то, что ей понравилось.

— Вот эти мне очень нравятся, но они такие дорогие.

В этот момент в дверях появляется Даниела.

— Мама, я должна поговорить с тобой.

— О Боже, ты так тихо вошла… Ты меня напугала. Но что это: именно сегодня вечером вам обеим нужно срочно со мной поговорить! Слушай, Даниела, мы сейчас говорим об очень важных делах!

— Мое дело, я думаю, гораздо важнее. Я беременна!

— Что? — Раффаэлла вскакивает с кровати, за ней — Баби. — Это шутка?

— Нет, правда.

Раффаэлла хватается за волосы, ходит взад-вперед по комнате. Баби падает на кровать.

— Именно сейчас…

Даниела смотрит на нее.

— Да, вот именно сейчас… уж ты меня прости, но я выбрала именно этот момент!

Раффаэлла подходит к ней и трясет ее за плечи.

— Но как это возможно? Я даже не знала, что у тебя есть постоянный парень!

Потом спохватывается: не слишком ли жестко она с ней говорит? И гладит ее по спине.

— Ты меня застала врасплох. Но кто он?

Даниела смотрит на мать, потом на Баби. Обе ждут ответа. Тоже с открытыми ртами, как и Джули. Но они ее поймут лучше. Она уверена. По крайней мере, мама. Джули бы удивилась ее реакции. Это точно.

— Мама, знаешь… тут небольшая проблема… то есть, для меня-то это не проблема. Ну и, я думаю, значит, для вас это тоже не будет проблемой.

Тут на лестничной площадке раздается шум — это вернулся Клаудио. Он увидел припаркованные машины Раффаэллы и Баби и даже «Веспу» Даниелы. Все дома. Наверное, уже спят. А его вечер прошел великолепно… просто супер. Это была самая прекрасная бильярдная партия в его жизни. Но его мысли прерывает дикий крик. Жуткий крик в ночи. Сирена, сигнал тревоги. Или даже хуже. Вопль Раффаэллы. У Клаудио в голове проносится тысяча предположений: позвонили из гостиницы, потому что они там сильно шумели, нас увидела какая-то подруга Раффаэлы и наболтала с три короба, Раффаэлла наняла дешевого детектива, которому дала его фото. Ему не приходит в голову ничего лучше, чем сбежать. Слишком поздно. Раффаэлла видит его.