— Ну и козел же ты!

Она набрасывается на меня. Я быстро захлопываю телефон и кладу его в карман. Правой рукой парирую ее удар, направленный прямо мне в лицо. Мастроккья Симона, вместе со своим номером, написанным неуверенной рукой, падает на землю. Я хватаю Джин за запястье и быстро выкручиваю его, заломив ей руку за спину. Она стоит вполоборота, крепко прижатая ко мне.

— Ай.

Она не ожидала ни такой скорости, ни такой боли. Я чуть отпускаю хватку и притягиваю Джин к себе. Левую руку запускаю в ее волосы, перебираю пряди. Мои пальцы, как грубая расческа. Я отвожу ей волосы назад. Убираю их со лба. На меня смотрят большие, выразительные глаза. Как мне это нравится. Она закрывает их. Вновь открывает и начинает вырываться. Пытается выкрутиться. Я сжимаю ее чуть сильнее.

— Хорошая… — шепчу я. — Ты слишком ревнивая…

При этих словах она, кажется, впадает в ярость: подпрыгивает, дергается, пытается ударить меня коленом.

— Я не ревнивая! Никогда такой не была и не буду. Все это знают!

Я смеюсь, кое-как парируя ее удары. Она пытается укусить меня. Начинаем биться щеками, она все старается укусить и не может, потому что я то наклоняюсь к ней, то отклоняюсь назад — ее рот преследует меня, я отвожу ей голову в сторону, теряюсь в ее волосах, касаюсь ее шеи. Широко открываю рот. Я хочу проглотить ее, дышу ей на кожу, в шею, в ямку ключицы, и мягким ртом кусаю ее, захватываю ее, я побеждаю.

— Ай-ай. Ну, хватит, хватит! — она смеется. — Щекотно, прошу тебя, только не шею.

Она пытаясь высвободиться. Ноги ее исполняют странный танец: она словно бежит на месте. И продолжает смеяться. Она дрожит и улыбается, склоняет голову на плечо, закрывает глаза, такая ослабевшая, побежденная, всеми покинутая, сдавшаяся под воздействием чувственной щекотки. И я целую ее. Губы такие мягкие и теплые, никогда таких не целовал. Я сам дрожу как в лихорадке. От желания. Или из-за борьбы… Но все остальное кажется мне прохладным, включая то, что у нее под курточкой — под майкой, она позволила мне туда пробраться. И наконец — ее грудь… я глажу ее недолго, она такая нежная и мягкая. Но это длится лишь миг, я чувствую, как сильно бьется ее сердце, вот оно забилось еще сильнее. И сам не знаю почему — клянусь, не знаю — я вынимаю руку. Не хочу надоедать. И беру ее за руку.

— Пойдем, у нас остался еще десерт.

Джин спокойно идет рядом. Потом вдруг останавливается. Загораживает мне путь и вытягивает губы уточкой.

— А что, я на десерт не гожусь?

Я хочу что-нибудь сказать, но она не оставляет мне такой возможности. Вырывается из моих рук и бежит, выставив грудь — ту грудь, которая только что была моей заложницей. Джин бежит, задирая ноги и хохоча, свободная как ветер. И я бегу за ней, а за мной, увлекаемые ветром, может быть, в поисках другой судьбы, летят номер телефона и имя. Вернее, фамилия и имя: Мастроккья Симона.

Клаудио сидит в своем «Мерседесе» на виа Марсала. Он с беспокойством оглядывается. И спрашивает себя: а какой опасности подвергаешь себя, сидя в машине? Может, я устал, потому что долго ехал, и остановился, чтобы не уснуть за рулем. Или решил закурить. Вот именно. Выкурю-ка я сигаретку. Ничего плохого в этом нет. Клаудио вытаскивает из кармана пачку «Мальборо», но тут же кладет ее обратно. Нет. Лучше не надо. Я читал где-то, что это может ухудшить определенные способности. Нет. Не надо об этом думать. Нужно отбрасывать эти мысли, иначе в душе поселится тревога за свои мужские способности. Вот. Это она. Идет вприпрыжку. В руках — плэйер, на голове — наушники, она улыбается, покачивая головой в такт музыке, волосы распущены, на коже золотистый загар. Легкое платье: на зеленом фоне желтые подсолнухи, маленькая грудь. Красивая. Как всегда. Как и в тот день, когда он увидел ее впервые. Она молода, он желает ее с того вечера, с первого поцелуя в машине, после той бильярдной партии, которую он выиграл у Стэпа — того парня, с которым тогда была Баби. Симпатичный был парень, может, немного буйный… но какая в тот вечер была партия! Клаудио с тех пор снова стал играть. Из-за разгоревшейся страсти. Но не к бильярду. А к ней, к Франческе, молодой бразильянке, которая сейчас идет по улице. В общем-то и в клуб он записался из-за нее, для нее он купил новый кий, ради нее он хотел победить в турнире в Казилине. Безумие. Но это не всё. Еще он раз в неделю приезжает с ней в отель «Марсала». Эта история длится уже год. Гостиница маленькая, друзья его здесь никогда не бывают. Тут останавливаются молодые туристы, марокканцы да албанцы, которые не хотят много тратить на жилье. А он — хочет, и хочет сильно. Ее. И это единственный способ увидеться с ней. Естественно, он оплачивает номер наличными.

— Франческа!

Зовет ее издали Клаудио. Похоже, девушка с «Sony» в ушах его не слышит. Тогда Клаудио дважды мигает фарами. Франческа замечает это, улыбается, снимает наушники и бежит к нему. Проскальзывает в машину. И набрасывается на него, на его губы.

— Привет! Я хочу тебя! — и она радостно смеется.

Она полна желания. Целует его со страстью, лижет его, как всегда удивляя своим нетерпением. Даже больше, чем всегда.

— Франческа, где ты весь день была, я тебя искал.

— Знаю… я видела твой номер, но не хотела тебе отвечать.

— Как это — не хотела отвечать?

— Да, ты не должен привыкать. Я — музыка и поэзия… свободная, как море, как луна и ее приливы.

Говоря это, Франческа начинает расстегивать пуговицы на рубашке Клаудио и целует его в грудь. Потом расстегивает ремень у него на брюках и продолжает целовать его, — и пуговицу, и «молнию», и дальше, дальше, сдвигает трусы и… продолжает, ничего не боясь, свободно, как луна и ее приливы. Но это уже больше, чем приливы, это волнение на море, думает Клаудио и оглядывается по сторонам. Он сползает ниже на сиденье, чтобы лучше спрятаться. Как сейчас будет хорошо. А потом сигарета и передышка. От этих непристойных действий в общественном месте. Но что безусловно радует, так это то, что от тревоги за свои мужские способности не осталось и следа. Только бы в ответственный момент Раффаэлла не позвонила — узнать, как там бильярдная партия проходит. Что ответить. Прекрасная партия. Клаудио закрывает глаза и расслабляется. Он представляет зеленое сукно и шары, падающие в лузу, один за другим, — по ним даже не надо ударять, они катятся как по волшебству. И, наконец, он видит себя самого на этом сукне. Он медленно катится, ползет, переваливается с боку на бок и исчезает в дальней угловой лузе бильярдного стола… ах, да, вот так… какая партия! Франческа поднимается из-под приборной доски. Берет Клаудио за руку и тянет за собой, не дав ему даже закрыть окно. Клаудио едва успевает застегнуть брюки и поставить «Мерседес» на сигнализацию. Да какая разница? Хоть бы за четыре тысячи евро толкнуть, и купить «Z4»… Об этом только мечтать можно. Как и о ней, о Франческе, которая уже здоровается с гостиничным портье.

— Добрый день, Пино, девятнадцатый, пожалуйста.

— Конечно, добрый вечер, господа.