порадовала – всегда приятно, когда тебе улыбаются, а тем более, когда улыбка человека настолько искренняя и прекрасная.

Зайдя в храм, я долго бродил по его территории. Из головы все никак не выходил дряхлый безногий старик с его прекрасной молодой улыбкой. Я видел, как люди у дороги смотрели на него с жалостью, но мне казалось, что старика не за чем жалеть. Он был стар, вряд ли у него было много времени до смерти – переломанный и дряхлый, он долго не проживет. Но ведь он прожил очень долгую жизнь, не каждый протянет так долго. Да, он болен и он медленно умирает, как будет болеть и умирать любой человек, которому посчастливится прожить столько, сколько старик прожил. И я стану таким же, как он, когда-нибудь, если мне повезет дожить до его лет.

Старик просто находился на одной из стадий жизни, через которые проходит каждый из нас. Каждый из нас рождается, взрослеет, стареет и умирает. Это неизбежно и случится с каждым из нас, если, конечно, нам хватит времени в жизни пройти через все стадии и не перескочить через одну или несколько из них прямо к стадии смерти. Старик же взял от жизни столько времени, сколько вообще может взять человек, и ему можно только позавидовать. А то, что он стар и болен, – мы все через это пройдем, это неминуемо, если нам, конечно, повезет.

Я гулял по двору храма, очень красивому и живописному, полному бесподобных и искусных скульптур и прочих произведений искусства, и мне казалось, что сцена со стариком, с которым мы друг другу улыбнулись, меня многому научила, но тогда я еще не был готов понять, чему именно.

Вдоволь нагулявшись, я вышел из ворот. Старик лежал на том же месте, что и раньше, и продавал билеты. Я прошел в сторону музея на противоположной стороне дороги, но все двери в здании были закрыты, да и выглядел он заброшенным.

Ко мне подошел человек, один из тех, что стояли у ворот и с жалостью смотрели на старика. Человек и сам был немолод, но выглядел полным сил – высокий, упитанный и крепкий. Он не говорил на иностранном языке, но показал, что хочет пожать мне руку. Это было несколько странно – зачем он вдруг захотел это сделать?! – но руку в ответ я все же протянул. Мужчина ее пожал, хоть и неправильно, слишком легко и слабо, как будто погладил, а не пожал. В этом, впрочем, не было ничего удивительного – в здешней культуре никогда не было традиции у мужчин жать руки друг другу, оттого они этого делать и не умели.

Я решил, что жест этот был вызван тем, как я повел себя со стариком у ворот – не стал бояться и жалеть его, а просто улыбнулся, как равный равному. По крайней мере, мне хотелось думать, что причина в этом.

Мужчина позвал меня за собой и указал на байк у дороги, на котором сидел молодой парень. Парень на байке немного говорил на иностранном и сказал, что его дед предлагает подвезти меня до города, если я захочу. Я отказался – места на байке для еще одного пассажира не было, и мне не хотелось ехать и тереться о двух мужчин. К тому же, прогуляться до города для меня было одним удовольствием, зачем от этого удовольствия отказываться? Мужчина был настойчив, но я еще раз вежливо отказался. Тогда он опять пожал мне руку, снова неправильно, и попрощался. Я отправился в город пешком, но мужчина с внуком на заднем сиденье через минуту опять нагнал меня на байке и опять предложил подвезти – я опять отказался, и на этот раз окончательно – дед со внуком все же уехали вдаль по дороге.

Уже вечерело, и на парковке у входа на территорию храма собирались торговцы, продавать еду и сувениры.

Я увидел, как на дороге у въезда на парковку стояли маленькие и дряхлые старушка со стариком. Они толкали на тротуар байк с прикрепленной к нему тележкой с мороженым. Тротуар был высоким и труднодоступным. Старушка позвала меня и указала на тележку. Мне показалось, что она предлагает мне купить мороженое, отказался и прошел мимо. Затем присмотрелся – было похоже, что они не мороженое хотят мне продать, а просят помочь. Я показал жестом толкание тележки и сделал вопросительное выражение лица. Старушка радостно заулыбалась и закивала. Я подошел, схватил тележку спереди и начал толкать на себя, она не поддавалась. Тогда старик показал жестом, мол, подожди, и откатил ее вместе с байком немного назад – для разгона.

Все это действо происходило прямо на дороге, по которой то и дело проскакивали байки и машины. Я заметил, как в тот момент, когда старик начал двигаться назад, чтобы взять разгон, прямо в его сторону откуда-то сзади вылетел мотоциклист. К счастью, водитель успел повернуть руль и объехать старика. Я было испугался за него, ну а тот даже ничего не заметил.

Старик завел скутер и толкнул его вперед. Я, в свою очередь, потянул за тележку на себя, и та наконец заскочила на бордюр. Старик со старухой меня поблагодарили за помощь, и я пошел своей дорогой дальше.

Настроение было прекрасное – я улыбнулся безногому старику и получил от него ответную, столь ценную, улыбку, значение которой я, правда, еще не осознавал. Заодно, я помог двум нуждающимся в помощи людям. День удался на славу!

Впрочем, мне нужно было спешить – скоро вечер, а до города десять километров. Надо было успеть добраться до города засветло, а на месте еще купить еды.

Я набрал скорость и пошел очень быстро, почти бегом. Идти я решил другой дорогой, более близкой, которая лежала через большую деревню. Из города в храм я шел дальней дорогой – не хотелось идти через большую деревню, наверняка там будут собаки. Сейчас же я опаздывал – и до собак мне уже не было дела, хоть вечером они и становятся злее и опаснее.

Но встретили в деревне меня не в собаки. Я шел мимо одного из домов и увидел, как возле него собралась небольшая толпа зевак. На дороге стояла старая допотопная машина скорой помощи, и в нее медики заносили молодую женщину. Было сложно сказать, жива женщина или нет, а если жива, то в каком состоянии.

Мне вспомнился старик у ворот храма, на которого смотрели с жалостью из-за того, что тот был дряхлый, больной и одной ногой в могиле.