Эллен в одно мгновение оценила происходящее. Джоанна Хейст заметила Генри и хочет заговорить с ним! Эллен проявила неожиданно глубокое знание человеческой натуры, в особенности – любящих сердец. Инстинкт предупреждал ее: если эти двое увидят друг друга и перемолвятся хоть словом, это приведет к неисчислимым бедствиям. Эллен стремительно шагнула вперед и встала между Джоанной и Генри.

– Очень хорошо, дорогой, прощай! Поторопись, не то опоздаешь на поезд.

– Хорошо-хорошо, – несколько озадаченно произнес Генри. – Вообще-то никакой спешки нет, так что я могу еще раз взглянуть на манто…

– У тебя еще будет возможность сделать это, поскольку я решила купить его! – небрежно бросила Эллен. – Ах, вот идет Эмма – полагаю, она устала ждать.

Генри повернулся и пошел к лестнице. Видя это, Джоанна сделала невольное движение, как будто хотела последовать за ним – но реакция Эллен была мгновенной. Быстро шагнув вперед и заступив девушке дорогу, она яростно прошептала ей на ухо:

– Назад! Я запрещаю вам!

Сбитая с толку Джоанна замерла. В этот момент Генри обменялся парой любезностей с Эммой и ушел.

– Не будете ли вы так любезны, чтобы завернуть это манто и прислать вместе с остальными покупками? – величаво приказала Эллен мистеру Уотерсу. – Идем, Эмма, нам пора, не то мы опоздаем… домой!

Она повернулась и быстро ушла, а мистер Уотерс бежал за ней, кланяясь и лепеча что-то восторженное.

– Боже мой! – прошептала Джоанна, закрывая лицо руками. – Боже мой… Боже ты мой!!!

Она яростно прошептала ей на ухо…

Джоанна не помнила, как провела остаток этого дня. Она не падала в обморок, но была настолько потрясена и растеряна, что все у нее валилось из рук. Трижды мистер Уотерс делал ей замечания с все возрастающей резкостью, и она, наконец, ответила ему:

– Мне очень жаль, мистер Уотерс, но я не виновата. Я плохо себя чувствую, пожалуйста, отпустите меня домой.

– Да уж, вам лучше пойти домой – и, насколько я понимаю, больше не возвращаться сюда. Я сообщу о вашем поведении хозяевам, и вам не стоит выходить на работу, если только я сам вас не приглашу.

На это Джоанна не ответила ничего – и ушла; так закончилась ее карьера продавщицы, поскольку она больше никогда не видела господ Блэка и Паркера, а также мистера Уотерса.

Сырой и холодный октябрьский воздух немного приободрил ее, однако еще прежде, чем она добралась до Кент-стрит, стало ясно, что она и в самом деле больна – очень больна, телом и душой. Слишком долгая тревога, душевные муки, кульминацией которых стала сцена в магазине, а также долгое пребывание в душном помещении и ее положение окончательно подорвали здоровье Джоанны. Резкая боль разрывала ей голову, болели руки и ноги, она чувствовала жар – и при этом дрожала так сильно, что едва держалась на ногах. Салли открыла ей дверь с веселой улыбкой – она обожала Джоанну – но несчастная прошла мимо нее, даже не кивнув, прямо в свою комнату: Джоанна попросту не видела девочку. Вскоре к ней поднялась миссис Бёрд, которой все объяснила встревоженная Салли. Она несла поднос с чаем.

– Что это с вами, моя дорогая? – спросила она.

– Я не знаю! – отвечала Джоанна. – Мне очень плохо… кружится голова…. Болит… и все тело ломит.

– Думаю, это инфлюэнца! – сказала миссис Бёрд. – Сейчас многие болеют. Дайте-ка ваш плащ и шляпку, вот так. Теперь выпейте чаю, ложитесь и постарайтесь уснуть. Если завтра утром вам не станет лучше, мы пошлем за доктором.

Джоанна вяло повиновалась, с трудом заставив себя выпить чай. Миссис Бёрд все медлила, испытующе глядя на нее.

– Вы ничего не хотите мне рассказать, моя дорогая? У вас что-то на уме! Я наблюдала за вами все это время – вы никогда не выглядели особенно счастливой, но в последнее время вы совершенно несчастны!

Джоанна расхохоталась – от этого смеха у миссис Бёрд по спине побежали «мурашки», как она потом рассказывала.

– Что у меня на уме?! Да у меня на уме столько, что хватило бы сойти с ума два раза подряд! Простите, миссис Бёрд. Вы были очень добры ко мне, я никогда не забуду этого, но завтра я собираюсь съехать от вас. Из магазина меня уже уволили. Но прежде чем я уйду, я должна рассказать вам о себе все без утайки. Начнем с того, что я солгала вам, но я больше, чем лгунья, я… – и, наклонившись вперед, она жарко зашептала на ухо миссис Бёрд, а закончив, сказала в полный голос: – Теперь вы знаете. Я даже не уверена, позволите ли вы мне провести эту ночь под крышей вашего дома. Если нет – скажите прямо сейчас, и я уйду. Найду, куда – в другой дом, в больницу… на худой конец, всегда есть Темза. Знаете, я ведь чуть не утопилась на днях. Теперь-то я уж не передумаю.

И она снова расхохоталась страшным, горьким смехом.

– Бедное дитя! Бедное мое дитя! – воскликнула миссис Бёрд, вытирая слезы. – Прошу вас, не говорите так! Кто я такая, чтобы судить вас? Нет, я, конечно, хотела бы, чтобы все молодые женщины были респектабельными – и они были бы, если б не злодеи-мужчины! Ох, я б ему глаза выцарапала, этому негодяю, который довел вас до беды и бросил!

– Не говорите о нем так! – откликнулась Джоанна. – Это не он меня довел до беды – а я его. И он меня не бросал – я сама сбежала. Он бы женился на мне, если бы я попросила, да только я не хочу этого ни за что на свете.

– Эта девушка сошла с ума! – ахнула миссис Бёрд. – Почему?! Он джентльмен?

– Да, если джентльмены вообще существуют в этом мире. Нет, я не сошла с ума… Как же вы не поймете – ведь можно так сильно любить человека, что предпочесть умереть… лишь бы не причинить ему неприятностей. Это долгая история, но он бы погиб, если бы женился на мне. Да к тому же есть другая девушка, на которой он должен жениться – настоящая леди.

– Да и пусть бы погиб! А что будет теперь с вами?!

– Не знаю, мне все равно. Надеюсь, что скоро умру. О, Боже! – Джоанна заломила руки. – Я видела его сегодня днем в магазине, он был совсем близко, рядом со мной! Он смотрел на манто и не видел ту, на ком оно было надето. Меня это убило. Пока мы не виделись, я могла вынести разлуку, но теперь… теперь у меня разрывается сердце! Он был совсем рядом – и не узнал меня! О, как это жестоко, как больно!

– Дорогая, дорогая моя! – сказала миссис Бёрд. – Я ужасно расстроена, я совершенно не привыкла к такого рода вещам! Вы меня извините, если я пойду поищу нюхательную соль? А вы ложитесь в постель, будьте хорошей девочкой – и поспите!

– Разве мне не нужно уйти?

– Разумеется, нет! По крайней мере – не теперь! Вы слишком больны, чтобы куда-либо идти. Да, я хотела бы знать… вы ведь все равно уже так много рассказали, почему бы не сказать и это? Как имя того джентльмена?