— И что я плохого сделала? — недоуменно вопрошаласейчас Клава. — Ну не сдержалась, налетела на Сережу. Но кто бы утерпел,а? Ведь перенервничала сильно, разве хорошо это — детей делать на стороне? Даеще с сестрой жены! Ведь воспитывала их, растила, а они вон как отблагодарили! Бросилисловно собаку! Сколько лет прошло, пока вспомнили! Спасибо, конечно, законфеты, только лучше бы не чужого подсылали, а сами приехали!

— Сергей Петрович побаивается, — сказал я.

— Чего? — изумилась Клава. — Вон сколько летутекло, забылось все.

— Степанида все время повторяла, что посадит его закакое-то преступление, — продолжил я.

Клава махнула рукой:

— А, ерунда на постном масле.

— В чем дело, не знаете?

— Конечно, знаю, — усмехнулась Клавдия. —Сережка-то Ритку совратил, ей восемнадцати еще не исполнилось, когда онребеночка сделал. А за такое в советское время тюрьма светила! Правильно, междупрочим, нечего развратничать. Вот Степанидка и пугала постоянно зятя: «Нестанешь слушаться, в милицию сдам». Сережа сначала нервничал. Сестра еще пуще,видит — действует, и давай по любому поводу стращать, очень уж ей хотелось егопод себя подмять! А потом Сережа со знающими людьми поговорил и ответил:

— Хватит, хоть сейчас бегите в милицию, ничего мне небудет!

— Очень даже будет! — обозлилась теща.

— Нет! — отрезал Сережа. — Я женат на ней, абрак все искупает.

Степанида не поверила и побежала в отделение. Но там ейсказали:

— Мамаша, дело семейное, они расписаны, какоесовращение?

На этом разговоры о тюрьме и закончились.

— И это все? — осторожно спросил я.

— А чего еще? — удивилась Клава.

Я подмигнул ей.

— У них вроде имелась какая-то идиотская история, пропривидение. Кровавое пятно на картине и зловещие убийства…

Клава отмахнулась:

— Да ерунда. Мать у Сережи сумасшедшая была, и отецтого, не совсем, а уж люди напридумывали!

— Значит, никакой правды тут нет? А болтали, будто уКузьминских в доме убийства творились.

— Ой, — покачала головой Клава, — народ-тосовсем глупый, трепали во дворе всякое. Степанида первая и начала про ненормальнуюмать Сергея и ее самоубийство, уж откуда сама только узнала, но потом, когдаСережа на Рите женился, рот захлопнула и о сплетнях пожалела. Стала людейзатыкать. Да оно и понятно: ну кому охота слышать, что твой зять не в своемуме? Вот и злилась на всех, хотя чего же она ожидала: сначала растрепала, апотом попыталась на чужой роток накинуть платок. Только после ее смертипересуды прекратились. Ну еще немного помололи языками и бросили! Откуда вытолько эту историю взяли! Про нее все забыли!

Я поколебался и задал вопрос в лоб:

— Значит, Сережа никого не убивал?

— Господь с вами, — перекрестилась Клава, —хороший мальчик, только, может, угрюмый слегка, а так нормальный. Степанида егопросто ненавидела, вот и приматывалась. Простить не хотела, что Ритку соблазнил.А мне он нравился: вежливый, воспитанный, непьющий, в институте учился,квартиру имел, да еще сирота: мать давно умерла, и отец до свадьбы не дожил. Нучем плохая партия. Кабы я имела дочь, лучшей бы не пожелала. Но Степаниду пряможгла ненависть, уж сколько она гадостей Сергею говорила! Я один раз неудержалась: «Ты не дави парня, убежит, и останется Ритка без мужа, нехорошеетворишь».

Степанида посмотрела на младшую сестру и, гадкоухмыльнувшись, отбрила:

— Не лезь не в свое дело. Никуда он не денется, знаюпро него кой-чего! Только он в сторону, а я в милицию! За решетку угодит!

— Что она, по-вашему, имела в виду? —поинтересовался я.

— Так небось думала про совращение малолетних, — собескураживающей откровенностью воскликнула Клава, — говорила же, Ритку ондо восемнадцати лет испортил.

Я вышел на улицу и вздрогнул: с неба неожиданно посыпалсямелкий дождик. К сожалению, я быстро цепляю простуду, поэтому подбежал кстоявшей у обочины машине.

— У-у-у, — завыл мобильный.

От неожиданности я подпрыгнул и чуть было не упал. Ей-богу,этот «оригинальный» звонок доведет меня до сердечного приступа. Надо, наверное,купить новый телефон. Неожиданно меня охватило раздражение. Ну какого чертапоехал тогда к Жанне? Слишком много неприятностей за пару минут удовольствия.Во-первых, пропал мобильный вместе со всеми записанными в нем номерамителефонов. Во-вторых, испарились документы. При воспоминании о последних яиспытал приступ отчаяния. До сих пор не могу восстановить паспорт! А ведь ещепредстоит делать новые права и бумаги на владение «Жигулями». Похоже, что весьгод потрачу на сидение перед кабинетами в милиции и ГИБДД.

— Ваня, — заорала Нора, — ты где?

— Сейчас приеду, — ответил я.

— Давай поторопись, — приказала она, — тебяза смертью посылать, совсем пропал.

Я сунул мобильный в карман. Вздорность и вечное недовольство— вот основные признаки каждой женщины.

— У-у-у, — вновь ожил сотовый.

Я, с головой ушедший в свои мысли, резко дернул рулем и, непонимая как, задел растущее у обочины дерево.

Еле сдерживаясь, я вылез из-за руля и увидел сильно помятоекрыло. Тут же, словно из воздуха, материализовалась патрульная машина, из неевылезли два страшно похожих на кабанов сержанта и, не торопясь, вразвалочку,пошли ко мне. Все автолюбители хорошо знают: если попал на дороге в аварию,прибытия гибэдэдэшников нужно ждать несколько часов. Но если они не нужны, товозникают словно по мановению волшебной палочки.

Парочка приблизилась ко мне.

— Да, — протянул один, — чудная картина, какты мне мила!

— Пил? — поинтересовался второй.

— Нет.

— Бухаловым не пахнет, — вынес вердикт первыймент, — может, у него ширялово в вене?

— Я не употребляю наркотики! Просто не удержал руль!

— Это кому другому скажи, — усмехнулсясержант, — права и документики на машину.

— Нету, — безнадежно ответил я, — украли. Вотсправка из отделения.

— Глянь, Санек, — покачал головой второй, —филькина грамота у него.