шкурой. Затаится где-нибудь в ожидании, будет наблюдать – чем дело кончится. И, возможно, потом, когда суета утихнет, попытается нанести удар исподтишка. Да, это вполне в его духе. Потом, но не сейчас. Откуда же теперь ждать неприятностей, которые могут поломать ее планы?”

Ответ вертелся рядом, как назойливая муха, которую хочешь поймать, но она слишком верткая, каждый раз ускользает.

“Стоп! Поймала! Ну конечно. Кто же еще может вставить ей палки в колеса, как не та девчонка, которой бредил сам Говорящий! Что известно о ней? Оборотень от природы, от самого своего рождения. Чувствует других нелюдей, особенно похожих на нее. Раньше была в городе, потом, вроде как, ушла вместе с мужиком своим и еще одним городским, которого искатели палачом называли. Куда ушли, зачем – неизвестно. Не гулять же”.

Маша невольно считала любое дело, касающееся этой девки, еще со времен разговоров в черном доме записанной в соперницы, угрозой себе и своим намерениям.

“А если уже вернулись? Если снова в городе?”.

Властительница отдала приказ трем охотникам, конвоирующим нелюдей, которых сама создала, остановиться здесь, в лесу. Пусть ждут, не отсвечивают своей особенностью, не привлекают внимание к ее отрядам. А если начнут норов звериный показывать, так охотникам велено прикончить тварей – два экспериментальных образца, не жалко!

“При некотором везении,” – продолжала она размышлять, – “главного по охране базара взорвем еще до начала штурма. И девка, если она вернулась, должна в его доме остановиться. Но разве можно быть во всем этом уверенной?”

Маша не могла найти для себя логичного объяснения – почему именно от Конопатой ждет беды? Ведь ни армии у нее своей, ни даже отряда. Но женское чутье подсказывало, что раз чужая баба засветилась в твоей жизни, значит будут с ней проблемы.

Она взяла у Прыткого флягу, сделала два основательных глотка. Пойло уже остыло, но ее это ничуть не смущало. Главное помогает. Тошнота ушла и, кажется, даже стал просыпаться голод. Пришедшая, однако, не торопилась налегать на еду, надо было дать желудку успокоиться.

Глубокой ночью колонна остановилась – как бы там ни было, как бы не хотелось использовать для продвижения темное время суток, людям надо дать отдохнуть. Завтра такой возможности не будет.

Властительница, не забыв напомнить Прыткому об охране на время ночевки – пусть проверит людей, выставленных по периметру вокруг ее лежбища – пригласила парня к себе. Приказала лечь рядом, накрывшись ее шубой и его курткой. Вдвоем теплее. Что подумают другие – плевать. У нее с ним ничего не будет. Не сейчас, не сегодня. Но рядом должен быть человек, который в нее верит, который готов ради нее на все, и который знает о ней чуть больше, чем остальные.

– Думаешь, это оно? То, из-за чего меня выворачивает?

Прыткий шевельнулся – наверное, пожал плечами.

– Но я понятия не имею, от кого.

– А есть разница?

Помолчала, обдумывая.

– Ты прав, черт побери. Нет никакой разницы.

Прижалась к нему сильнее, закутываясь под шубу с головой, замирая в том единственном положении, когда тепло, уютно и ничего не мешает.

С рассветом отряды по отдельности стали уходить к Южному базару. Всем скопом нельзя, потому что, если их еще и не обнаружили, то уж в этом случае обнаружат наверняка. А так оставался шанс хоть на какую-то неожиданность. Да и обмануть врага не помешает: увидят охотников от двух-трех гнезд, решат, что это не та сила, которую всерьез стоит опасаться. Тут-то их с других сторон и “обрадуют”.

Маша очень надеялась, что никто не струсит, никто не заблудится, все выйдут к своему месту атаки в расчетное время. Вояк в городе меньше, чем в ее армии, хоть искатели и говорили, что там у многих огнестрелы. Но главное прорваться за стены, а уж внутри начнется свалка…

Даже те два отряда, что должны справа и слева поддерживать ее охотников во время штурма главных ворот, пошли своими дорогами. Не слишком далеко от зарослей секвохи, но теперь Властительница не могла их видеть, она приближалась к городу с людьми только из своего гнезда. После растянутой колонны объединенной армии эта группа казалась смехотворно маленькой.

В какой-то момент ей самой захотелось струсить, повернуть назад, сказать “ну ее к лешему, эту битву!” Но отступать было уже поздно. Да и последний ли это экзамен в жизни? Хочешь быть на вершине мира – дави свой страх, взяв его за горло, будь готов к бесконечной череде испытаний. Это лишь одно из них.

Доложили, что авангард наткнулся на дозорного. Рисковать не стали, выпустили по нему столько стрел из арбалетов, что шансов на спасение у бедолаги не осталось. Живой он им был не интересен, важнее, чтобы не ушел, не успел сообщить об их приближении.

С последними лучами заходящего солнца отряд оказался на просеке. От этой границы горожане вырубали секвохи, чтобы к базару не могли подобраться нелюди. Хоть и не видно еще городских стен, но дальше идти было опасно – издалека заметят. Властительница послушала совет бывалого охотника, приказала всем отойти чуть назад, в лес. Нужно дождаться темноты.

Самое кромешное время не только для окружающего мира, но и для мыслей в голове каждого, кто точил ножи, пики, проверял тетиву или заряжал патроны. Хуже, чем на охоте. Там ты идешь против зверя, какой бы он ни был. А здесь… Здесь будут люди, самые опасные существа на крохотной голубой планете. И в глотку они вцепятся покрепче любого вымершего волка или медведя.

Кровь бурлила, но мысли мешали. Дрожь в руках, затачивающих железо, и почти в каждой голове – “а правильно ли все это?” Тут уж кому как повезет. Кто задавит эти сомнения, растопчет их, думая о добыче, о радости победы, а кто так и пойдет на штурм с дрожью в неверной руке.

Потухшее с правой стороны зарево позволило наконец увидеть отсветы городских огней.

– Должен быть взрыв. Мы услышим.

– Но пора подойти ближе, – возразил один из помощников. – Иначе в нужный момент можем не успеть.

– Хорошо, – согласилась Пришедшая. – Скажите людям – пусть выдвигаются.

Отряд пошел вперед несколькими цепочками, друг за другом, перекрывая не только широкую просеку, но и края хвойного леса, окружающего линию вырубленных секвох.

Маша скинула шубу, потрогала рукоять пистолета, спрятанного за поясом, сняла с плеча автомат. Ей было холодно. Не глядя коснулась руки Прыткого.

– Будь рядом. Хорошо?

– Куда же мне… Конечно, я буду рядом.

Они двинулись следом