поправила Лидия Николаевна и утомлённо вздохнула. – Да, юноша, разумеется, минус не может поклясться. Давайте всё же считать, что наш герой слово дать сумел. Он не минус, не волхв, не одинокий. Может быть, одинокий, потерявший силу, – торопливо прибавила она, угадав мысли ученика. – Это неважно. Главное – при всех принятых допущениях высказывание верно.

Яр, подумав, кивнул. Никаких каверз больше на ум не шло.

– Я рада, что мы достигли консенсуса, – сухо сказала наставница. – Итак, нарушивший клятву непременно погибнет. Теперь я утверждаю, что некто нарушил клятву. Что из этого следует?

– Что он умрёт.

– Верно, юноша. Именно это здесь и записано.

– Это и так все знают, – буркнул Яр. Черта, отделявшая верхние значки от нижнего, показалась теперь зловещей. – Зачем так хитро это записывать?

– Потому что вместо нашего примера с клятвой может быть что угодно, – Лидия Николаевна насмешливо скривила губы. – Если заговорить с нежитью, она получает право покуситься на вашу жизненную силу. Если я что-то прикажу Прохору, он подчинится. Если вы так и будете любоваться видами из окна вместо того, чтобы напрягать мозги, неминуемо останетесь неучем. Но вернёмся к клятвам, – она хищно прищёлкнула ручкой и быстро написала ещё несколько знаков. – Что вы скажете, если я сообщу вам, что наш не-минус и не-волхв жив и находится в добром здравии?

– Что он не нарушал никаких клятв.

– Совершенно верно. Запишите.

Она приглашающе подвинула к нему лист. Яр осторожно провёл черту и старательно изобразил под ней два знака. Вышло очень похоже на предыдущую запись, но смысл получился совсем другой. В том, о чём говорила наставница, угадывалась странная, подспудно ощутимая строгая красота.

– Обратите внимание, – Лидия Николаевна откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди. – Вы правильно сказали: мы можем утверждать ровно то, что наш некто не нарушал клятв – не больше и не меньше. Давал ли он их вовсе, мы не знаем и не можем узнать, если не включим в рассмотрение новые высказывания. И это тоже верно для любого смысла, которым вы наполните обозначения. Усвоили?

– Да, – Яр рассеянно кивнул, разглядывая надписи. – Это как язык, чтобы говорить обо всём на свете. Вы его знаете, а мы – нет…

– Лично вы – знаете, – поправила Лидия Николаевна. – Логику, как и любой язык, изобрели для того, чтобы думать об окружающем мире быстрее и чётче. И чтобы меньше ошибаться, – она лукаво улыбнулась. – Видите? В основе нашей науки лежит лежит простой набор правил, но она способна менять мир не хуже, чем магия.

– Лучше, – Яр качнул головой и взглянул наставнице в лицо. – Магом надо родиться, а это кто угодно может выучить.

– Практика показывает, что отнюдь не все способны на такие подвиги, – Лидия Николаевна насмешливо хмыкнула. – Но в целом вы правы. Именно поэтому здешнему человечеству не так уж нужна магия.

– Почему тогда у нас никто это не знает?

– Думаю, попросту некому как следует задуматься, – Лидия Николаевна удручённо вздохнула. – Людей мало, и все заняты выживанием. Была у меня когда-то надежда на иастейских мудрецов, но теперь… – она осеклась и решительно тряхнула головой, будто бы отгоняя недобрые мысли. – Как бы то ни было, хватит на сегодня математики. Мне нужно отлучиться, так что вы вольны тратить время так, как вам нравится. После того, как решите вот это…

Выдернув из его пальцев карандаш, она придвинула к себе раскрытый задачник и принялась отмечать предназначенные ученику примеры – иной раз целыми страницами. Расправившись с математикой, Лидия Николаевна взялась за книгу по физике; там вышло никак не меньше. Яр не удержался и тоскливо вздохнул.

– Боги…

Наставница сердито на него воззрилась.

– Ещё раз услышу о богах – будете драить паркет вместо Прохора. Когда вы изживёте наконец эти пещерные суеверия?

– Вы почём знаете, суеверия или нет? – вскинулся Яр. Он сам не знал, права наставница или нет, но слова её звучали обидно.

Лидия Николаевна закатила глаза.

– Держите себя в руках, юноша! Мы уже говорили о познаваемости и о бритве Оккама. Кстати, о бритвах, – она недовольно оглядела ученика, особое внимание уделив убранным в косу волосам. – Я всё же настоятельно рекомендую вам подстричься. Не стоит привлекать к себе лишнего внимания.

– Да тут всем всё равно, – фыркнул Яр. – Домой-то я как потом вернусь?

Наставница, на удивление, промолчала. Обычно на одно его слово у неё находился десяток, добрую половину из которых он не понимал. Лидия Николаевна встала из-за стола и деловито вышла из комнаты; Яр слышал, как она командует Прохором, скрипит дверцами шкафа и цокает по паркету высокими каблуками. За окном по-прежнему валил снег. В будний день, в такую метель людей на улицах совсем мало. Можно было бы перейти реку по стеклянному мосту и побродить в своё удовольствие по заснеженному парку или просто прогуляться вдоль набережных, любуясь городом, странным и прекрасным. Наставница потом выбранит за нерадивость, но она и без того найдёт повод разворчаться…

Яр оглядел разложенные на столе книги и задумчиво провернул в пальцах карандаш. От одной мысли о том, чтобы снова корпеть над хитроумными задачами, становилось худо. С волшбой всегда выходило легче. Трудна премудрость, способная каждого сделать равным самому могущественному чародею… Тем больше хотелось её заполучить. Если б в Ильгоде знали, как поставить себе на службу огонь, воду и ветер, если бы всем, как здесь, вдоволь хватало хлеба,