– Александр Михайлович, отойдите, – мягко сказала Марина. Она неслышно подошла и стояла теперь рядом с ним. – У вас слишком яркий спектр, наши подопечные такого не любят.

Верховский нехотя отступил на пару шагов. Научница невозмутимо делала в воздухе какие-то сложные пассы – должно быть, активировала внутренние защитные контуры. Спустя несколько мгновений плакальщик покачнулся и без затей рухнул плашмя на серый линолеум. Вольер стремительно погружался в непроглядный мрак.

– Ну вот, теперь новое стекло заказывать, – огорчённо констатировала Марина, задёргивая занавески. – Погодите минутку, я сообщу…

Она торопливо вернулась к столу, подняла трубку внутреннего телефона, набрала хорошо знакомый Верховскому номер – дежурный пост отдела надзора. Надо же, помнит ведь, какой у него спектр… И всё остальное, наверное, тоже помнит. Леший бы побрал научников с их бездонной памятью!

– Алло, дежурный? – вежливо сказала в трубку Марина. – Я звоню из экспериментального блока, сектор три, вторая лаборатория… Да, небольшое происшествие. Нужно будет временно переместить объект в другой вольер, а здесь заменить стекло… Нет, чары в полном порядке, я проверила. Ах да, простите: Шилова Марина Алексеевна, внештатный сотрудник отдела исследований.

Шилова?.. Верховский покосился на её правую руку, устраивающую в гнезде телефонную трубку. Так и есть – на безымянном пальце появилось скромное золотое колечко. Молодец какая, времени зря не теряет. Сколько ей лет-то? Институт хоть успела закончить?

– Вас, оказывается, поздравить можно, – сказал Верховский, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал не ядовито. – Прежде у вас была другая фамилия.

– А, да, спасибо, – Марина смущённо улыбнулась и отвела взгляд. – Вы бы знали, сколько с этим бюрократической мороки… Все научные статьи…

– В Москву всей семьёй перебрались?

– Нет, что вы! Я одна, по обменной программе, – она рассеянно оглядела лабораторию. – Хотя, знаете, может быть, мне теперь дадут здесь работу. Лидия Николаевна была резко против, но раз уж она…

Её голос увял сам собой. Зацепившись взглядом за клетки с мышами, Марина целеустремлённо направилась к ним, принялась натягивать на руки перчатки.

– Извините, мне нужно поработать с подопытными, – сказала она, не оборачиваясь. Таким тоном выгоняют уволенных подчинённых.

– В повреждённой лаборатории? – скептически уточнил Верховский.

– Не переживайте, защитные чары и не такое выдерживают… Я здесь справлюсь, помощь не нужна.

Верховский пожал плечами. Не нужна так не нужна. Самодостаточная дамочка эта Марина. Надо запомнить, что она теперь Шилова… Хотя какого лешего это запоминать? Закончится стажировка – уедет обратно в свой Владимир, и скатертью дорога. Здесь своих исследователей полно.

Не хватает одной. Самой нужной.

XIV. Истина и ложь

За окнами высокого дома неторопливо кружили снежные хлопья. Они обильно сыпались из низких серых туч и безмолвно ложились на мутное зеркало беспокойной реки, на обломки расколотого льда, на одетые в тёмный камень берега. Зима, как водится, лютует напоследок, чтобы вскоре растаять под лучами вешнего солнца. За долгих четыре года Яр успел понять, что круговорот времени устроен здесь так же, как и дома, и совершенно не так, как он когда-то себе представлял.

На исходе его четырнадцатый год. Иди всё своим чередом, нынешней весной, в Аринову ночь, ему пришла бы пора впервые шагнуть в заповедный круг на старом зареченском капище. Перебыть там, средь тьмы и холода, от заката до рассвета, и впредь трудиться наравне со взрослыми, заботиться о вверенной богами земле. Хорошая была бы судьба. Простая, понятная. Только теперь она не принесла бы ему радости…

– Юноша, вы меня слушаете или нет?

Все силы ушли на то, чтобы не измениться в лице. Строгая наставница не упускает случая стегнуть ученика насмешливым замечанием, стоит только дать слабину. Яр торопливо изучил тетрадный лист, испещрённый округлыми значками. Нужно скорее спросить что-нибудь по делу. Поймав взглядом длинную черту, разделявшую буквы, он указал на неё кончиком карандаша:

– Это значит?..

– Вывод, – веско сказала Лидия Николаевна. Ручка в её пальцах метнулась к знакам над чертой. – Если из первого следует второе и первое верно, то верно и второе. Я пытаюсь донести это до вас пять последних минут, но снегопад, очевидно, намного интереснее.

Яр промолчал. Пусть лучше думает, что он просто смотрел на снег. Учиться у неё он обязан, душу открывать – нет. Сосредоточиваясь на написанном, он проговорил про себя слова наставницы. В них наверняка какой-то подвох. Слишком уж просто всё получается.

– Смотрите, – сменив гнев на милость, Лидия Николаевна заговорила мягче. Тонкое жало ручки уткнулось в самый первый знак. – Пусть «а» значит, что некто нарушил клятву, а «бэ» – что он погибнет…

– Не погибнет, если он из одиноких, – быстро возразил Яр.

– Это уже другое условие.

– Всё равно неправильно.

– Хорошо, пусть «а» значит, что наш некто нарушил клятву и он при этом не одинокий, – легко согласилась наставница. Должно, главный подвох ждал впереди. – Мы утверждаем, что из «а» следует «бэ», видите? Есть возражения?

– Если кто-то не из одиноких нарушил клятву, то он умрёт, – задумчиво повторил Яр. Что тут неправильно?.. Ага, вот! – А если он не одинокий, но и не ведьмак, и не чародей, то он и клятву дать не сможет. Неверно выходит.

– Не чародей, а маг, – назидательно