кармана своего платья, такого же серого, как её кожа. Она наклонилась, намереваясь сунуть его в субстанцию, но гусиная девушка взяла трубку и положила на стол. Она взглянула на служанку, кивнула, и сложила ладони вместе, будто говоря «намасте». Девушка кивнула в ответ и ушла.

Когда она удалилась, гусиная девушка похлопала в ладоши, призывая лошадь. Та подошла и свесила голову над перилами между нами, дожёвывая траву.

– Я – Фалада, – сказала лошадь, но её рот не открывался, как у куклы, сидящей на коленях чревовещателя; она продолжала жевать. Я понятия не имел, как девушка проворачивает этот фокус с голосом. – Моя хозяйка – Лия.

Позже, благодаря Доре, я узнал правильное произношение, но тогда я услышал Лея, как в «Звёздных войнах». Это казалось вполне закономерным после всего, что я пережил. Я уже встретил версию Румпельштильцхена, и женщину, которая жила не в ботинке, но под знаком в виде такового; сам я был версией Джека из сказки про бобовый стебель, и разве «Звёздные войны» не ещё одна сказка, хотя и с отличными спецэффектами?

– Приятно познакомиться с вами обоими, – сказал я. Из всех странных вещей, что произошли со мной в тот день (более странные ждали впереди), по многим причинам эта была самой странной – или, возможно, самой сюрреалистичной. Я не знал, на кого из них смотреть, и в итоге стал вертеть головой, как болельщик тенниса.

– Тебя послал Адриан?

– Да, но я знал его как Говарда. Он был Адрианом… раньше. Как давно вы с ним виделись?

Лия задумалась над этим, сдвинув брови. Даже её хмурый взгляд был симпатичным (впредь я постараюсь воздерживаться от подобных комментариев, но это будет нелегко). Затем подняла глаза.

– Я была гораздо моложе, – сказала Фалада. – Адриан тоже был моложе. С ним была собака, почти щенок. Она повсюду бегала. У щенка было странное имя.

– Радар.

– Да.

Лия кивнула; лошадь продолжала жевать, выглядя незаинтересованной.

– Адриан скончался? Думаю, раз ты здесь и на тебе его пояс и оружие, значит так и есть.

– Да.

– Значит он решил больше не вращаться на солнечных часах? Если так, он поступил мудро.

– Да. Точно. – Я глотнул лимонада, затем поставил стакан и наклонился вперёд. – Я здесь из-за Радар. Она состарилась, и я хочу отвести её к этим часам и посмотреть… – Я задумался и вспомнил ещё одну научно-фантастическую сказку: «Бегство Логана». – И посмотреть, смогу ли обновить её. У меня есть вопросы…

– Расскажи мне свою историю, – попросила Фалада. – Возможно, после этого я отвечу на твои вопросы, если посчитаю нужным.

Позвольте мне прерваться на этом месте и подытожить: я получил кое-какую информацию от Лии через Фаладу, но она получила гораздо больше от меня. В ней было что-то такое, словно заставляющее людей ей повиноваться… но не с помощью грубости или давления. Есть люди – хорошо воспитанные люди – которые, кажется, понимают, что обязаны быть милыми и вежливыми, и обязаны вдвойне, если это не обязательно. Как бы то ни было, они обычно получают то, что хотят.

Поскольку я собирался вернуться в дом Доры до наступления темноты (я понятия не имел, что могло выйти из леса с заходом солнца), в рассказе я в основном сосредоточился на своей миссии. Я рассказал ей, как я познакомился с мистером Боудичем, как ухаживал за ним, и как мы стали друзьями. Рассказал о золоте, и добавил, что на данный момент его достаточно, но в будущем может понадобиться больше, чтобы сохранить колодец, ведущий в другой мир, в тайне от моего народа, который может злоупотребить им. Я не стал говорить, что мне придётся найти способ превратить золото в наличку, поскольку мистер Хайнрих мёртв.

– Много лет придётся платить налоги, и довольно высокие. Вы знаете, что такое налоги?

– О, да, – сказала Фалада.

– Но сейчас меня волнует только Радар. Солнечные часы в городе, так?

– Да. Если ты пойдёшь туда, то веди себя очень тихо и следуй указателям Адриана. И ты никогда, никогда не должен идти ночью. Ты – один из цельных людей?

– Цельных людей?

Лия протянула руку через стол и дотронулась до моего лба, до щеки, до носа, до моего рта. Её пальцы порхали, прикосновения были мимолётными, но электрические разряды никуда не делись.

– Цельных, – сказала Фалада. – Не серых. Не испорченных.

– Что тобой произошло? – спросил я. – Это сделал Г…

В этот раз её прикосновение не было лёгким; Лия сильно зажала мне рот рукой, так что губы впечатались в зубы. Она замотала головой.

– Никогда не произноси это имя, чтобы не ускорить его пробуждение. – Она приложила руку к своему горлу, прикоснувшись пальцами к подбородку с правой стороны.

– Ты устала, – догадался я. – Тебе все труднее делать то, благодаря чему ты говоришь.

Лия кивнула.

– Я пойду. Может быть, мы поговорим завтра.

Я начал вставать, но она жестом велела мне остаться. У меня не было никаких сомнений, что это приказ. Она подняла палец в жесте, который поняла бы и Радар: сидеть.

Лия опустила стеклянную трубку в жёлтую субстанцию, затем поднесла указательный палец правой руки к красному пятну – единственному изъяну её прекрасной кожи. Я заметил, что все ногти за исключением этого пальца, были коротко подстрижены. Она вдавливала ноготь в пятно, пока он не исчез. Затем потянула палец назад. Плоть открылась, и струйка крови потекла из ранки по линии подбородка. Она вставила трубочку в проделанное ей отверстие, и её щёки ввалились, пока она всасывала то, что считала своей пищей. Половина жёлтой субстанции в маленьком кувшине исчезла, чего мне хватило бы всего на один глоток. Её горло сократилось не один раз, а несколько. Должно быть, на вкус эта штука была такой же противной, как и выглядела, потому что Лия давилась ею. Она вытащила трубку из чего-то вроде трахеотомического надреза, будь он на горле. Отверстие тут же затянулось, но рана стала выглядеть ещё хуже, чем раньше. Бич её красоты.

– И этого достаточно? – в смятении спросил я. Ничего не мог с собой поделать. – Ты едва притронулась!

Она устало кивнула.

– Открытие болезненно и вкус неприятный после стольких лет одного и того же. Иногда думаю, что лучше голодать, но кое-кому это доставило бы слишком много удовольствия. – Она наклонила