Он прочитал письмо и задумался. Упреки эти были привычными, но сейчас его почему-то взяло за живое. И в самом деле, совести у него нет ни на грош, живет так, как ему самому удобно. А ведь никого, кроме матери, у него на свете нет, и просто свинство — с ней не считаться. Матери за шестьдесят. На работе, где её держали за бешеную работоспособность и безотказность, ей некогда было думать о себе. Кроме того, она довольствовалась теми деньгами, которые ей платили, и не требовала прибавок. Что она будет теперь делать, чем займет себя? К сыну же Лидия Васильевна отказалась ехать категорически, причём и сама не знала почему. Деньги он ей присылал регулярно, мать сначала пыталась возражать, но Владимиру все-таки удалось убедить её в том, что помогает он ей отнюдь не из последних копеек.

«Это ж сколько времени я мать не видел?» — задумался Владимир и ужаснулся. Шестнадцать лет назад он уехал из дома и с тех пор там ни разу не был. Свои редкие отпуска он проводил здесь же, на охоте и на рыбалке. Пару раз только выбирался «на юга», в Сочи, и оба раза остался недоволен шумом, толкотней, суетой. А домой он ехать не хотел. Из-за того, что случилось с ним в тот день, когда он шёл к Оксане и получил по дороге кирпичом по голове, Володя возненавидел родной город и рад был оттуда уехать. Кроме того, этот город почему-то многие годы казался ему назойливым, хамоватым, властным, с лицом Татьяны Стебловой. Кошмар!

В общем, на родину не тянуло. За это время он успел несколько облысеть, нарастить небольшой животик и заработать довольно приличные деньги. Получал он очень даже неплохо, а тратить было особо не на что. Если бы у него была семья — тогда, конечно, другое дело. Но семьи у него под сорок лет так и не было. Мать давно перестала спрашивать у него, когда он собирается жениться, и напоминать о своем желании нянчить внуков. Поняла, что это бесполезно — сына нс переупрямить.

Несколько лет назад Владимира Ивановича назначили главным инженером управления, в котором он начинал работать и которое стало отделением крупной нефтегазовой компании. Оттого поселка, в который молодой специалист Володя Туров прибыл сразу после окончания института, и в помине ничего не осталось. Он превратился в современный город с населением в двести тысяч человек, с большими девятиэтажными домами, вполне приспособленными к экстремальным северным условиям, с крупными магазинами и прочими благами цивилизованной жизни. Кстати, квартиры в этих домах были значительно просторнее и удобнее, чем на материке, а в магазинах было полно таких продуктов и шмоток, которые в других местах можно было достать лишь в закрытых партийных распределителях. Так утверждали все, кто время от времени ездил на материк. Но в последнее время Владимиру стало как-то жаль прежнего поселка с бревенчатыми строениями, где все знали друг друга в лицо и по имени. Его стало тяготить северное солнце, которое полгода вообще нс показывалось, а остальные полгода не слезало с неба. Захотелось видеть каждый день закат. И очень жалко стало мать. Когда Володя уезжал, она была сильной, крепкой женщиной, а теперь, наверное, совсем сдала.

После месяца раздумий и колебаний Владимир Иванович решился. Главным признаком принятия ответственного решения стало то, что он сбрил бороду. После этого, казалось ему, пути к отступлению уже не было. Как выяснилось, желание Владимира сменить место жительства возникло у него удивительно вовремя. В его родном городе имелось представительство компании, и как раз сейчас освободилось место, равное по должности тому, которое он сейчас занимал. В зарплате он терял при переводе какие-то копейки, да и те впоследствии могли компенсироваться служебным ростом. Закончив оформление перевода, Владимир дал матери телеграмму и поехал.

Лидия Васильевна смотрела бразильский сериал и была очень недовольна звонком в дверь. Пока шла открывать, обругала стоящего за дверью всеми, по ее понятию, нехорошими словами, самым страшным из которых было «негодяй».

— Турова Лидия Васильевна? Вам телеграмма, распишитесь.

Расписавшись, Лилия Васильевна поспешно вернулась в комнату к телевизору. Слава Богу, что отвлечься пришлось ненадолго и нить сюжета она не потеряла. Поискав очки и не обнаружив их рядом, отложила телеграмму в сторону. Сейчас она досмотрит серию и прочтет. Такие раскладные, как открытки, телеграммы, с цветами на обложке, ей приносят каждый год, ко дню рождения, от сына. А вскоре и денежный перевод придет, ещё один помимо ежемесячного, тоже ко дню рождения.

Неожиданно резко кольнуло сердце. Лидия Васильевна замерла и с некоторым страхом посмотрела на телеграмму, как будто оттуда могло выскочить что-то неприятное. День рождения у неё только через два месяца, совсем свихнулась с этими сериалами. Или уже склероз старческий начинается? Господи, как она будет и дальше жить одна?!

Нашла очки и прочитала: «Встречай, еду». Какую еду нужно встречать и зачем? Неужели она действительно впала в полный маразм и не может понять каких-то простых вещей? Ведь тот, кто давал эту телеграмму, был, вероятно, в своем уме… Или это чья-то дурацкая шутка? Но кто с ней будет шутить, да ещё и таким странным способом? Может, это Володя ей какую-то посылку отправил? Тогда почему телеграмма такая непонятная? Так, надо взять себя в руки, не волноваться и еще раз внимательно прочесть короткие строчки текста. А ещё лучше — дойти до соседки и попросить прочесть.

Соседка была лет на десять моложе Лидии Васильевны, но они дружили. Взяв листок, она уверенно и громко прочла:

— Встречай, еду.

— Как? — екнуло у Лидии Васильевны сердце.

— Встречай, еду. Отправлена из города… Лидочка, так ведь там ваш Володя работает! Это точно от него! Ну вот, дождалась наконец сынка!

— Тамара, а когда приезжает-то, не сказано?

— Нет, — пожала плечами женщина. — Ни числа, ни рейса, ничего. Даже подписи нет…

— Ну, это на моего сына похоже.

Опустившись от неожиданно наступившего бессилия на стул, Лилия Васильевна долго сидела, ожидая, когда успокоится расшалившееся сердце. Сама перечитала телеграмму. Действительно, ни числа, ни номера поезда, ни рейса самолета указано не было.

— Тамарочка, ты мне не поможешь? Надо бы продуктов купить, у меня ничего и нет, а к Володиному приезду надо же что-то приготовить. Я теперь из дома выйти боюсь — вдруг приедет, меня нет. Да и чувствую я себя что-то…

— Господи, конечно, о чем разговор! — мигом согласилась соседка. — Только лучше, наверное, завтра на базар сходить, сейчас