— Более чем, — задумчиво ответила леди Вьетени.

— И как у нас дела? — перешла к главному вопросу девушка.

— Мне нечем вас порадовать, — зло ответила женщина. — Противоядие в личной спальне императора, но попасть туда, видимо, не суждено сегодня никому из нас.

— Это единственное место, куда не может попасть никто посторонний, — продолжая следить за императором, произнесла Катарина, — побудьте со мной.

— С удовольствием, — леди встала рядом, так же развернулась к залу, разглядывая танцующих, с усмешкой заметила, — у вас своеобразный наряд, леди Катарина.

— Вы даже не представляете, насколько он своеобразен, — невозмутимо ответила девушка. — С кем Его Величество танцует сейчас?

— Леди Гнери, милая южанка двадцати лет… у нее ни шанса привлечь высочайшее внимание.

— Почему же? — удивилась Кати.

— Император ценит умных женщин…

— Не могу согласиться с вашим мнением, — вспомнив их разговор в подземелье, ответила Кати.

Внезапно леди Вьетени схватила ее за руку, нервно сжав, и прошептала:

— Он уходит! Император покидает бал!

— А разве… — начала Катарина.

— Все пропало… — прошептала женщина сжимая ее руку сильнее, стражники уже открывают двери, значит последний танец… Как же все плохо!

— Сдаться всегда проще леди Вьетени, нужно сражаться на равных! — повторила Кати полюбившиеся слова Алиссин.

И потянув за собой женщину, двинулась к главному входу. Катарина шла, не замечая тех, мимо кого проходит, и неотрывно следила за императором. Хассиян медленно, но вместе с тем целенаправленно шел к выходу. Он рассеянно отвечал пытающимся привлечь его внимание дамам, одновременно с этим о чем-то разговаривал с уже знакомым Кати лордом Анеро, который не посчитал нужным надевать маскарадный костюм.

Остановившись так, чтобы непременно оказаться на пути монарха, Кати чуть сжала руку леди Вьетени и прошептала:

— Есть лишь одна просьба, ожидайте меня у восточных дверей дворца…

— Если у вас что-то получится, — насмешливо прошептала в ответ леди, — я буду ждать вас у дверей императорских покоев.

— Все получится, — развязывая тесемки накидки, ответила Катарина, — ведь я буду играть на равных… пожалуй, впервые в своей жизни…

Одним движением Кати сняла делавшую ее безликой накидку, второе движение и нижняя часть маски остается в ее руках, открывая ярко окрашенные губы. И в следующее мгновение на нее были направлены сотни взглядов — шокированных, возмущенных, пораженных подобным явлением! Девушка в вызывающем алом платье появилась, словно из ниоткуда, притягивая взоры.

Хассиян повернул голову на невнятный шум, стремясь увидеть, что вызвало интерес, и удивленно приподнял бровь, заметив незнакомку в ярком наряде. И она смотрел на него. Пристально, не отводя взгляда, бросая вызов.

Для Катарины сейчас не существовало никого, кроме леди Вьетени, которой она небрежно передала накидку и Его Величества, чей взгляд был направлен на нее. Он был заинтересован, но… не более. Любая из придворных дам ожидала бы действий императора, но… Катарина не желала оставлять выбор за ним. И стройная девушка в объятьях алого шелка, идеально копируя уверенные шаги Алиссин, шагнула к повелителю Ратасса.

Она шла уверенно, гордо, грациозно, и толпа расступалась, словно завороженная ее силой. Хассиян с восхищением отметил стройные ноги, мелькающие среди алых лоскутов при каждом движении, и это бескомпромиссное нарушение придворного этикета, по меньшей мере, вызывало интерес.

Кати видела лишь Хассияна. Насмешливо и иронично следившего за каждым ее движением. Подошла, остановилась в шаге от него, и, бесшабашно ухмыльнувшись, протянула руку.

Тишина! Все замерли, в благоговейном ужасе взирая на, казалось, невозможное видение — Леди приглашает на танец!

Император видел вызов в ее глазах, в ее усмешке, в ее предложении… Незнакомка в алом платье, словно в алых всполохах огня и предложение, вызывающее отклик в его сердце. И все же вызов… вызов ему, а Ян предпочитал знать своих противников в лицо.

— Сними маску! — приказ гулко прозвучал в бальном зале, где даже музыканты прекратили играть.

Если бы Катарина была собой, подчинение подобному приказу последовало бы мгновенно, но… В этом откровенном наряде Кати играла в Алиссин. В уверенную, невозмутимую и язвительную львицу без страха и сомнений. И эта львица привыкла играть на грани, самоуверенно ломая правила и устои.

Медленно ее протянутая рука двинулась к маске, но в последний момент… под стон половины присутствующих Кати демонстративно сняла бархотку с шеи… от беззвучного смеха затряслись плечи, но девушка продолжала молчать. И снова протянутая рука, с болтающейся на кончике пальцев узкой полоской ткани, которая лишь мгновение назад касалась ее шеи…

Он усмехнулся, восхищенный как наглостью, так и поступком.

— Не снимешь? — с улыбкой поинтересовался император. Ослепительно улыбающаяся Катарина, отрицательно покачала головой.

— И молчать будешь? — ухмыляясь, все шире спросил Хассиян.

Утвердительный кивок, затем с вызовом вздернутый подбородок.

Он наслаждался ею! Воистину наслаждался и непредсказуемостью и наглостью! Вот только эти игры для тех, кто постарше, и в тишине прозвучал последний вопрос:

— А на стоны я могу рассчитывать?

Хассиян ожидал смущения, а не невинно-безмятежного взгляда, направленного куда-то в потолок. Затем лукавая усмешка и легкое пожимание белоснежных плечиков! Ни да, ни нет, ответ — не знаю! И снова вызов в глазах!

Катарина наслаждалась этой игрой, впервые чувствуя себя кем-то, кто способен играть на равных. И идеально копируя жест Алиссин, она поманила его пальчиком. Столь уверенно и естественно, что отказаться от этого вызова император был уже не в силах, но… едва он шагнул к ней, Кати развернулась и подбросив бархатку в воздух направилась к выходу из бального зала.

Партия сыграна! Вызов брошен! Следующий ход был за ним!

Хассиян поймал тонкий бархатный лоскуток. Схватил одним движением, и на пол, к отчаянию всех придворных дам, полетел белоснежный платок — выбор сделан! Вызов принят!

А император, внешне неспешно, направился следом за хрупкой фигуркой, словно объятой пламенем шелка.

Она не обернулась, ни разу, абсолютно уверенная, что он следует за ней, и едва остановилась, сильные руки скользнули на талию, прижимая к тому, кто был одет в черное… Тьма и пламя словно слились в страстных объятиях.

Ян прижал ее лишь на миг, желая ощутить это хрупкое тело той, что играла без правил. А затем, развернул лицом к себе, впиваясь в алые губы, касаясь руками белоснежных плеч, шеи, нетерпеливым движением вторгаясь в царство алых лоскутов и замирая, едва ощутил прикрытые лишь тонким шелком ноги.